Безопасности, и внутри электроники больше, чем в ядерных институтах Рентгена.
Внутри машины по-прежнему неуловимо пахло чужой страной, а то и чужой планетой.
Под памятником Дзержинскому стояла вялая горстка помятых стариков в драпе с красными транспарантами. Старики мерзли, но не расходились. Полицейский прохаживался рядом, и ему хотелось пойти обратно в патрульную машину, в свой мирок, там хоть тепло, но инструкция не позволяла.
- Ну что, Дмитрий Александрович, приехали мы, - обернулся ко мне майор, - господин генерал уже ждет Вас. А ты - он говорил это уже шоферу, поставишь машину в гараж, и на сегодня свободен. А в табели я тебе половину рабочего дня отмечу.
На часах было 14-10. По радио звучали марши. Машина остановилась.
Майор вышел и даже открыл мне дверь. Я протиснулся наружу и подождал, пока майор пройдет вперед. Странно, но после сна мне стало значительно легче. Бок практически перестал меня беспокоить, что подтвердило мою мысль о том, что состав, которым меня сбили с ног, и состав, которым намазали мои бинты, работали как бинарное оружие.
На пропускном пункте майор о чем-то долго перешептывался с постовым, сделал три звонка по местному телефону, и только после этого мне дозволено было пройти в здание.
Сначала я пытался отслеживать наш путь, однако скоро понял, что это бесполезно.
Через пару минут мы дошли до второго, внутреннего поста.
Майор извинился и просил подождать его минут пять. Впереди начинался коридор, обшитый дубом, и у каждой двери висело по считывателю магнитных карт.
Я встал у окна, выходящего во внутренний двор, и увидел, как туда въезжает мерседес. Машина остановилась, и из нее вышел шофер. Я узнал того, который вез нас сюда. К шоферу стремительно подбежал какой-то человек в офицерской форме, и откозырял ему. Между ними произошел какой-то разговор, и офицер полез в машину. Шофер неторопливо пошел в сторону внутреннего КПП, зажимая под мышкой газетный сверток.
Я догадался, что это 'Красная Звезда'.
Тут вернулся майор, выдал мне магнитную карту, и еще минут через пять мы были в приемной.
Нам навстречу поднялась рыжая секретарша в узком фиолетовом костюме.
- Господин Роберт, генерал уже заждался Вас, - кокетливо попрекнула она майора.
- Да все дела, Сашенька, дела... Да, вот, собственно, генерал не меня ждал, а Дмитрия Александровича. А я пойду, а то у меня перерыв уже кончается скоро, а я пообедать не успел, - и майор вышел.
- А Вы присаживайтесь, присаживайтесь, Климент Степанович просил дождаться конца совещания. Он уже не мог откладывать это совещание, просил извинить... Я думаю, что это еще минут на десять, может быть двадцать...
Она, наверное, ждала от меня каких-то слов, но говорить совершенно не хотелось.
Я сел в глубокое кожаное кресло и закрыл глаза, размышляя. Рука совсем не болела. Я пытался вспомнить, с чего же начался день, и не смог. К горлу подкатывала странная осушающая тошнота. Я чувствовал себя молодым богом, страдающим с похмелья. Не знаю почему, но мне было совершенно ясно, что ничего плохого произойти просто не может. Механизм работал слаженно и ясно, сбоя быть не могло. Стоило только нажать кнопку, и все можно остановить.
За стеной, там, где проходило совещание, кто-то низким, монотонным подвывающим голосом декламировал какие-то вирши. Слов не было слышно, но язык был незнакомый, совсем чужой язык, неверный. Чтение прервалось, ударили в бубен, и декламатор продолжил свои песнопения.
Потом за дверями раздался приглушенный расстоянием удар грома и сразу вслед за этим загалдели возбужденные голоса и стали двигать стулья. Я открыл глаза. За окном было по-прежнему пасмурно, но никаких признаков надвигающейся грозы я не заметил.
Сашенька сидела за своим столом и смотрела прямо на меня.
- А, вот и совещание кончилось, Дима... - она слегка смутилась и стала перебирать бумаги на своем столе.
Действительно, дверь открылась и оттуда стали выходить господа офицеры высшего звена. Они живо переговаривались, были совершенно явственно возбуждены. Мне почудилось, что совещание проходило не без алкоголя. Один из офицеров нес золотую змею-скипетр, у другого в руках я заметил серебряный барабан со странной чеканкой.
Последним из кабинета появился генерал. Он направился прямо ко мне.
Генерал был ниже меня на голову. Кожа его была чрезвычайно смугла для наших широт, а в чертах лица можно было угадать некоторую восточную составляющую.
- Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич...
- Александрович я, Александрович!!!!
- Простите меня, ради Бога, совсем забегался! Верите ли, сил нет никаких, то одно, то другое, уже и памяти, и записных книжек не хватает... Пойдемте, Дмитрий Александрович, пойдемте... Саша, принесите нам чаю.
Генерал провел меня в кабинет.
Можно было подумать, что это кабинет довоенного профессора. По стенам стояли стеллажи книжных полок, высокие, до самого потолка. Книги были расставлены, по крайней мере, с художественным вкусом. Я успел рассмотреть название только одной монографии in-folio. Книга хоть и стояла на полке, но была выдвинута немного вперед. На кожаном корешке золотой вязью было вытеснено ' Обращение к богу Солнца Ра'. В кабинете пахло восточными благовониями.
Генерал подошел к полке, задвинул книгу и указал мне на кресло перед дубовым столом.
- Садитесь.
Мне пришлось подчиниться. Теперь я сидел спиной к полкам, и не мог рассматривать книги и читать их названия. Я видел только силуэт генерала, закуривающего трубку и в окне за его спиной - Триумфальную Арку Мира. Небо над аркой немного посветлело. Я сидел как зритель в театре теней, лишенный удовольствия следить за игрой мимики актеров.
Когда генерал закурил, к запаху благовоний прибавился пряный аромат табака.
- Извините, - решился я после затянувшейся паузы, - а табак у Вас островной?
- Нет, британские кустари никогда не могли сделать ничего путевого. Мы просто вынуждены сегодня мириться с их существованием. Политика, знаете ли, грязь... А с Америкой и того хуже - заигрываем себе во вред. А что у них за культура? Синтетика, сплошная синтетика. А это - он показал на трубку, русский ароматизированный сорт. Золотое Руно. Слышали, наверное. Это история про то, как греческие воины покоряли Крымское и Кавказское земства. У них, конечно, как всегда, ничего не вышло... Саша, - мягко включил он внутреннюю связь, - Сколько можно ждать?..
- Уже иду, минуточку...
- Ну почему же ничего путного, - возразил я, - Вот пиво ирландское, например, Гиннес. Мне нравится. Очень... Я не знаю, как там в Америке...
- Ну, уж поверьте мне, лучше нашего, в смысле - немецкого, пива не бывает ничего. Особенно если в Баварии... Вы были в Европейском Доме? Ах, ну да, нет, я же и сам знаю...
Вошла секретарша с подносом. После необходимых церемоний сервировки мы снова остались с генералом одни.
- Итак, Дмитрий Александрович, мне хотелось бы предложить Вам некоторую перспективу, на мой взгляд, вполне достойную. Замечу, однако, что Вы можете отказаться от этого разговора, или же, поговорив, отклонить мои предложения, что никак не отразится на вашей жизни в будущем. Итак, готовы ли к разговору?
Не отрываясь от чая я кивнул, что, мол, да, готов.
- Мы долго работали с Вашим досье, Дмитрий... Можно просто по имени?
- Да, конечно...
- Мы хотели бы, чтобы Вы поработали с нами. Подождите, это не работа рядового информатора, и не какие-то там капитанские погоны в окопах Кавказа... Это серьезная разведывательная миссия.
- Господи, Климент... - имя генерала я запомнил, а вот с отчеством оказалось посложнее. Честно говоря, я был этому рад, ведь путал же генерал мое отчество.
