Коли солнышка нет
Ясный месяц светит;
Изменила любовь,
Песня не изменит!
Сердце просит не слез,
А живет отрадой;
Вот умрешь - нуг тогда
Ничего не надо.
18 октября 1855
19 ОКТЯБРЯ
Что это за утро! Серебряный иней
На зелени луга лежит;
Камыш пожелтевший над речкою синей
Сквозною оградой стоит.
Над черною далью безлюдной равнины
Клубится прозрачный туман,
И длинные нити седой паутины
Опутали серый бурьян.
А небо так чисто, светло, безмятежно,
Что вон - далеко в стороне
Я вижу - мелькнул рыболов белоснежный
И тонет теперь в вышине.
Веселый, прохладой лугов освеженный,
Я красного солнышка жду,
Любуюсь на пашни, на лес обнаженный
И в сонную чащу вхожу.
Листы шелестят у меня под ногами,
Два дятел а где-то стучат...
А солнышко тихо встает над полями,
Озера румянцем горят.
Вот ярко блеснули лучи золотые
И крадутся в чащу берез
Всё дальше и дальше, - и ветки сырые
Покрылися каплями слез.
У осени поздней, порою печальной,
Есть чудные краски свои,
Как есть своя прелесть в улыбке прощальной,
В последнем объятье любви.
19 октября 1855
ДЕЛЕЖ
Да, сударь мой, нередко вот бывает!
Отец на стол, а детки за дележ,
И брата брат за шиворот хватает...
Из-за чего? И в толк-ат не возьмешь!
У вас-то, бар, я чаю, нет разлада...
А мужики, известно, вахлаки:
У них за грош - остуда и досада,
За гривенник какой-нибудь - пинки!
Тут из-за баб, детишек выйдет злоба...
Вот мы теперь: всего-то двое нас
Мой брат да я; женаты, сударь, оба,
И хлеб всегда имели про запас;
И жили бы себе, домком сбирались...
Нет, погоди! Вишь, жены не в ладу:
Вон у одной коты поистаскались...
'Я, - говорит, - на речку не пойду;
Пускай идет невестка, коли хочет,
Ей муж успел обнову-то купить...'
А та себе, как бешеная, вскочит.
Начнет вот так руками разводить
И ну кричать! 'А ты что за дворянка?
Котов-де нет, да села и сидит...'
И тут пойдет такая перебранка,.
Что у тебя в ушах инда звенит.
Брат за жену, глядишь, замолвит слово
И дурою мою-то назовет,
А у тебя на слово пять готово,
- Boт, сударь мой, потеха и пойдет!
Всё это так... И при отце бывало.
Да старичок нас скоро разводил;
Чуть крикнет! 'Эй!' - бежишь куда попало,
Не то - беда! Ох, крут покойник был!
Как помер он, мой брат и позазнался;
Срамит меня, срамит мою жену'
Вы, дескать, что? Старшим-то я остался,
Я, говорит, вас вот как поверну!
И повернул... Тут надо лык на лапти
Он бражничать возьмется да гулять;
Ты цеп берешь - он ляжет на полати...
Ну, одному не растянуться стать.
Жена его всё, знаешь, поджигает!
'Делись, дескать! Твой брат-то лежебо,
Как куколку жену-то снаряжает,
Исподтишка весь дом поразволок...'
Сама-то, вишь, она скупенька больно,
Готова век в отрепьях пропадать,
Да любит жить хозяйкой самовольной.
По-своему всё, знаешь, повершать.
Ну, а моя бабенка не сварлива,
А грех таить - от щегольства не прочь,
Да и того... в работе-то ленива,
Что есть, то есть, - тут ложью не помочь.
Вот, сударь мой, и завязалось дело:
Что день, то шум, под шумом и заснешь;
И брату-то все это надоело,
И мне равно, - и начали дележ...
Сперва-то мы по совести делились,
Не сладили - взялись было за суд;
Ну, кое-как в расправе помирились,
Остался спор за старенький хомут...
И я кричу, и брат не уступает:
'Нет, - говорит, - хоть тресни, не отдам!'
Я за шлею, - он, знаешь, вырывает
