– В том-то и дело! В том-то и дело!.. Ведь у нас как было? При советской власти? Весь простой человечек знал, что Штаты – это зло, а вот интеллигенция тайком уверяла, что Штаты – это полное и лучезарное счастье. Но когда границы рухнули, все переменилось. Простой человечек, которому для полного счастья ничего не надо, кроме полного корыта пойла и голых баб, стал визжать от счастья, что Штаты – это полное и лучезарное счастье, но наша интеллигенция, которой для счастья этого мало, вдруг да возроптала…
– Ну и что? – возразил Антон. – Всегда ропщут. Кинь мне бутылочку, вставать лень…
– Лови… Эх, не попал, я ж целил в голову… Этот правящий маленький человечек уже осточертел. Заметь, с каждым новым президентом этот человечек все мельче. И правят обществом все более мелкие идеи, хотя назвать их идеями – оскорбить некогда гордое имя. Вот-вот грянет бунт меньшинства против большинства по самую задницу счастливых людей! Понял, Баймер? Может быть, слабаешь такую баймуху?
Я мотнул головой.
– Нет, политика меня не интересует.
– Чудак, это ж социальный заказ! Ну, хошь, это будет личный заказ нашего босса?
Я снова помотал головой.
– Вам что надо, чтоб было по-вашему или чтоб работа была сделана?
Сергей расхохотался. Молчаливый Иван поднялся, завидя подъезжающую с тележкой Нюрку, помог ей перегрузить на стол бутыли. Я лежал на траве, отсюда различил только характерные бутылки шампанского, остальное – коньяки, ром, джин, всевозможные вина в самых причудливых бутылках, хитроумные изделия стеклодувов…
Пить, мелькнуло у меня в голове, у нас в России – признак гражданского мужества! Помню, слышал определение, что взрослость наступает тогда, когда количество выпитого не преувеличивают, а преуменьшают. И все же эти взрослые и с виду очень солидные дяди наперебой рассказывают, кто и сколько выпил на презентации, форуме, встрече, конфе, симпозии… С гордостью рассказывают! Это считается пьянством только во всяких зачуханных странах, зато в нашей уникальной России – это признак доблести и отваги. Мол, нас угнетает князь, царь, генсек, президент – а нам все по фигу, пойдем щас и жахнем водочки. И плевать на это общество, которое нас не устраивает! Вот не будем делать, как они хотят, гады. Не устраивают нас, тонких и ранимых, ценности этого общества – пойдем и напьемся в знак протеста! Можно даже глубокую философью базу подвести, что-нибудь о непротивлении злу насилием или индирагандизме. Так что пить будут. И глупо звучат предостережения врачей о печени алкоголика. Нам жизнь не дорога, мы – крутые, отважные, беспечные, бесшабашны-ы-ыя. Так что не с того конца берутся эти идиотики пропаганду крутить. А вот сделать пьянство и даже выпивонство признаком человека слабого, неумного – это да, этого мы все страшимся!
А в нашем мире, вдруг мелькнула яркая, как молния, мысль, пить не будут.
Сергей с бутылкой пива в широкой ладони подсел ко мне, сказал наставительно:
– Не можешь подобрать ключ к сердцу женщины? Попробуй подобрать к другому месту. Вон Конон подбирать умеет…
Я проговорил сдавленным голосом:
– Если бы у меня были его миллионы…
– Дело не в миллионах, – возразил Сергей. – Он и сейчас еще может подойти к красотке на улице или в магазине, наговорить ей сорок бочек арестантов, она развесит уши и сама не заметит, как доверчиво положит ему ноги на плечи!.. Не думаю, что Вероника встречает его с распростертыми ногами лишь потому, что у него миллионы.
Я пробормотал:
– А при чем здесь Вероника?
– Да ладно тебе, – бросил он. – Я ведь уже заметил, что ты к ней неровно дышишь. Вчера заметил я, завтра заметят другие. Хуже, когда заметит Козаровский…
– А ему что?
– Да так, – ответил он неопределенно. – Козаровский из всего извлекает выгоду.
Он похлопал меня по плечу, пальцы как у киборга, ушел к общему веселью. Настроение у меня упало. Даже охлажденное пиво, в самом деле высшей марки, показалось горьким.
Конон прохаживался вокруг дуба с кем-либо из гостей, иногда удалялся с ними к особняку или даже ненадолго исчезал в нем, но держался нараспашку, демонстративно веселый, раскованный, с бутылкой пива в руке. Помню, как-то он объяснял: для улучшения пищеварения пью пиво, при отсутствии аппетита – белое вино, при низком давлении – красное, при повышенном – коньяк, при ангине – водку. Тогда еще Сергей спросил с наивной ехидцей, в каких случаях шеф пьет воду, но Конон, подумав, ответил, что такой болезни у него еще не было.
На обратном пути проходил мимо, Сергей сказал почтительно:
– Илья Юрьевич! Тут народ интересуется… Выборы подходят, так за кого нам голосовать: за большевиков аль, напротив, – за коммунистов?
Конон огрызнулся с неожиданной злостью:
– За кого, за кого… Большевики давно тю-тю, у нынешних коммунистов собрались те честные да наивные, которые хотят, чтобы воры были наказаны, зато к дерьмократам прибились все подлые да практичные, что понимают: воровали все. Кто миллионы долларов, кто миллиарды, остальные – по копеечке, уклоняясь от уплаты налогов. Или способствовали им, покупая у челноков, на рынке. Арестовывать олигархов и вытряхивать из них украденные миллиарды – справедливо, но где остановиться? Если по-честному, то надо идти до конца. А то получается не совсем справедливо: арестовать того, кто украл миллион, но не трогать укравшего девятьсот тысяч… Так что сердце мое с коммунистами, но голосовать, увы, буду за дерьмократов.
Сергей поддакнул:
