– Места освобождаются!
– А вдруг бегут от клопов? – предположила Гульча. – Я слышала, на постоялых дворах они бывают с жуков.
У Рудого вытянулось лицо, и он сказал обеспокоенно:
– Надо проверить.
Он исчез в доме, долго не показывался. Наконец гибкая фигура Рудого возникла на крыльце, лицо сияло. Он крикнул бодрым голосом базарного зазывалы:
– Все в порядке! Здесь клопы обыкновенные. С ноготь, не больше.
Гульча взглянула на его широкие ногти, и на ее нежной коже сразу выступили крохотные красные точки. Она принялась яростно чесаться. Асмунд завел лошадей в конюшню. Наконец, ведомые Рудым, все поднялись наверх в комнаты.
– Добрались, – вздохнула Умила. – Неужели и дальше будем трястись на этой телеге?
– Надеюсь, мы сбили возможную погоню со следа, – сказал Олег с сомнением. – Теперь надо поспешить… Телегу придется бросить.
Умила едва не кинулась ему на шею. Рудый возмутился:
– Святой пещерник, ты не сбрендил в своей пещере? Если бросить, то поймут сразу – дело нечисто. Я берусь продать телегу, она ж денег стоит!
Рюрик заметил устало:
– Святому пещернику набрыдло быть всегда правым. Телегу продай, но постарайся не ободрать на этом половину городища.
Их разместили в двух свободных горницах. Рудый полез помогать хозяину в подполье. Жена хозяина собрала им на стол прямо в большой горнице, и в глазах Рюрика и Асмунда появилось голодное выражение. Если здесь так кормят, то почему руяне давно не ушли с их холодного северного острова?
Хозяин и Рудый вылезли из подвала, держа по широкому кувшину. В глазах Рудого была тихая радость, он слегка покачивался.
– Пиво? – спросил Асмунд радостно.
Мужик посмотрел на него так, словно Асмунд плюнул ему в тарелку. Рудый бросил на воеводу укоризненный взгляд:
– Дурень! Это хмельной мед! Не знаю, не хлопцы ли Кия оставили? Запах с ног валит…
Игорь спал поперек ложа, укрытый шкурами. За широкой занавеской плескала вода, снизу натекла лужа. По тени Олег узнал княгиню – сидела в широкой лохани, отмывалась.
– Что-то стряслось? – встрепенулась она.
– Все хорошо, – успокоил Олег. – Плавай.
– Мне нужен топор, чтобы соскрести грязь, – ответила она сердито.
Олег смолчал, беззвучно открыл дверь и вышел на крыльцо. Ночь стояла тихая, воздух терял тепло медленно. Где-то лениво тявкнул пес, выказывая ревностную службу. В окнах двух-трех хатенок еще горел желтый трепещущий свет лучины, мелькали тени, остальные дома смотрели плотно закрытыми на все запоры ставнями. Дома и плетни отбрасывали черные тени, все тонуло в черноте, лишь утоптанная дорожка блестела в лунном свете.
Он обошел постоялый двор, оглядел сараи и пристройки, заглянул к спящим курам. Пес лениво обнюхал его ноги, попятился в конуру, где остывала нагретая толстым пузом земля, задремал. Коровы мирно перетирали жвачку, конь во сне отмахивался роскошным хвостом.
Олег заглянул в сарай – там спала огромная, как бык, свинья, вокруг суетились, повизгивая, поросята, толстые будто тыквы… Олег не сомневался, что в саду – вон виднеются деревья – ветки гнутся под тяжестью. Не ступить, чтобы не поскользнуться на раздавленных яблоках и грушах, что и без того усеивают землю по всему саду.
Он возвращался, когда впереди мелькнул силуэт. Олег мгновенно замер в тени. Человек остановился под старой грушей, прильнул к стволу. Олег выждал момент, когда незнакомец повернул голову в другую сторону, пригнулся, перебежал ближе, держась в тени. Скорее всего, парень возвращается с безобидной гулянки. Или выждал, пока заснули родители, вызывает девку. Но береженого берегут и боги. На самом деле они любят не столько храбрых, как поют кощунники, сколько осторожных.
Человек привстал на цыпочках. Олег понял, что незнакомец наблюдает за постоялым двором. Забор высок, но отсюда, с пригорка, хорошо видны крыльцо и окна корчмы.
Внезапно человек повернулся, пошел прямо на затаившегося Олега. Олег беззвучно вытащил нож. Чужак шел торопливо, в лунном свете его изборожденное глубокими морщинами лицо казалось мертвым. По тому, как двигался, Олег узнал в нем бывалого ратника. Старшего дружинника, если не русича.
Незнакомец прошел мимо, не заметив затаившегося человека, пальцы Олега ослабили хватку.
Когда вернулся, в передней комнате сидели, загораживая проход, Асмунд и Рудый. Между ними стояли два кувшина, еще три лежали в углу пустые. Асмунд распустил необъятный пояс, а Рудый оставался худым, унылым и голодным.
– Спят? – спросил Олег с порога.
– Без задних ног, – сообщил Рудый. – Святой отец, за неимением амброзии не хлебнешь ли пару капель?
Олег взял кувшин, тот был еще полон, запрокинул, и у Рудого распахнулись глаза, видя, как водопад медовухи хлынул в горло пещерника. Олег потряс кувшин, выбивая последние капли, сказал хмуро:
