таковые существовали! Мы имеем дело с бессмертием, понимаете? Правда, наше бессмертие простирается только в одну сторону. А сейчас миллион моих предков - они были любителями плотно покушать требуют обильной трапезы.
Он мимоходом дружески коснулся плеча Тани, и та вспыхнула от счастья. На пороге обернулся, сказал отчетливо:
- Думайте над перспективой применения антигенида. Думайте все!
И вышел широким шагом.
Через полчаса, когда вернулся из буфета, в лаборатории уже сидел сам Говорков и ждал. Едва Захаров занес ногу через порог, взгляды их встретились, как остро отточенные шпаги.
- Захаров, - сказал Говорков с нажимом, - отныне и до конца невольного эксперимента вы переводитесь на спецрежим. Жить и спать будете здесь, в лаборатории. Еду вам тоже... Хотя в этом отношении сделаем скидку: столовая на втором этаже, можете пользоваться.
- Спасибо, - сказал Захаров.
- Пожалуйста, - ответил Говорков сердито. Он уловил иронию. - Сейчас принесу БИАН, рН-метр, энцефалографы и прочее - будь готов. Особенно проследи за биохимическим и газовым составом крови. Мне кажется, что соотношение кислых и щелочных продуктов резко изменится, и тебе придется худо. По водородному показателю у нас спец Татьяна. Пусть следит за концентрацией ионов... Простите, вам кого?
Он обратился к длинному худому мужчине в старомодном костюме. Кажется, тот примчался с соседней кафедры.
- Мне... гм... я слышал, что здесь произошло расщепление генетической информации... Это вы сделали?
Он безошибочно обернулся к Захарову. Тот кивнул.
- А не подсказали бы вы, где спрятали свою знаменитую библиотеку, когда были Иваном Грозным...
- Не знаю, - ответил Захаров весело. - Вероятно, я ее спрятал уже после женитьбы.
- А-а... Гм... Тогда взгляните, существовала ли докириллица, письменность такая, еще до изобретения Кириллом славянского алфавита?
Наконец Говорков опомнился и грозно поднялся с места. Они были почти одинакового роста, но общего между ними было не больше, чем между жирафой и современным танком.
- Мне, - сказал Говорков тоном, не предвещавшим ничего доброго, - мне как представителю биологии весьма приятно, что даже филологи научились правильно выговаривать слова 'генетическая информация'.
Он надвинулся на побледневшего как смерть представителя словесности, и тот, как раб персидского сатрапа, не оглядываясь, ягодицами нащупал дверь.
Говорков грозно посопел вслед, повернулся к Захарову, тот все еще стоял возле двери.
- Ну?
- Леонид Леонидович, - ответил тот, - я, конечно, могу до одури рассказывать о боях и походах, о том, как, будучи скифом, сдирал кожу с врагов и делал из них фирменные колчаны для стрел, или о том, как пил коллекционные вина из черепов восточных завоевателей. Но ведь это не главное...
- Не главное? - переспросил Гаворков. Он указал на кресло, оба сели. - Для тебя, я понимаю, главное было разобраться в той тягостной истории с родителями. Извини, пожалуйста... Но даже и это не самое главное. Личное, оно и есть личное. Но я бы и жизнь отдал за возможность увидеть историю человечества собственными глазами! Понимаешь, собственными! Да что там увидеть! Пройти с человечеством всю историю, быть его членом от самых древнейших времен и до наших дней!
Они посмотрели друг на друга, и засмеялись.
Следующие десять дней Захаров не отрывался от магнитофона, надиктовывая подробности древнеславянских обрядов, вспоминая старинные обороты речи. Несколько бобин с лентами заполнил скифскими мифами и легендами. Потрясенные коллеги, затаив дыхание, слушали гортанную речь половцев, певучий язык иберийцев, странные наречия древнейших семитских народов...
- Тащите нерасшифрованные клинописи, - говорил Захаров, посмеиваясь, - не могу сосчитать, сколько помню древнейших языков. Потешу лингвистов...
Он уже вспоминал свою жизнь на сотни тысяч лет в глубину, но дальнейшие, сведения особой ценности не представляли: те эпохи походили друг на друга, как капли ртути из одного термометра.
- Эксперимент можно считать законченным, - сказал Захаров Говоркову, который тоже не выходил из лаборатории. - Кстати, память предков пробудилась уже примерно на три миллиона лет, но я еще хомо сапиенс. Вижу, как питекантропы бродят в чаще, но это не предки, а соседняя ветвь вида.
- Другое интересно, - сказал Говорков задумчиво, - почему природа поставила предохранительный заслон? Почему эволюция не позволила передавать знания по наследству?
Захаров пожал плечами.
- Это было бы так здорово... - сказала Таня мечтательно.
- Пора комплектовать группу добровольцев, - сказал Захаров твердо. Надо брать побольше масштабы.
- Подождем до тринадцатого дня, - предостерег Говорков.
- Подождем, - согласился Захаров. - Только признаюсь честно: не пугает меня эта чертова дюжина, хотя могу объяснить ее по-халдейски, шумерски, дорийски, самнитски...
- Верю, - сказал Говорков твердо, - однако подождем.
Захаров не взбесился и на тринадцатый день. Не рехнулся и на четырнадцатый. Сохранил ясный разум и скептическую улыбку и на пятнадцатый. А на шестнадцатый спросил нетерпеливо:
- Когда?
Говорков сидел за новым комплектом аппаратуры. Красное мясистое лицо за время эксперимента обрело бледно-зеленый цвет. Щеки опали. Под глазами проступили темные полумесяцы.
- Что 'когда'? Думаешь, мне приятно ночевать возле тебя? Но и спешить рановато и страшновато... Слишком дело грандиозное...
Захаров метнул пламенный взгляд, ввалившиеся глаза сердито сверкнули.
- Тем более не стоит оттягивать!
- Гм... Ну считай, что убедил...
Захаров вскочил и смотрел непонимающе, как массивная туша руководителя лаборатории поднялась и пошлепала к сейфу.
- Но какой смысл? На мне все проверено. Очередь за группой!
- Проверено на тебе... Так уж и проверено? А вдруг у тебя иммунитет?
Он вынул шприц, набрал несколько кубиков прозрачной жидкости. Повернулся к нему, подмигнул. Это выглядело устрашающе, словно вампир подбадривал перепуганную жертву.
- Вот оно, величие момента. Новая эра!
Он потер ваткой белую кожу, вонзил стальное жало.
- Э-эх! Поехали!
Этот день и всю следующую неделю Говорков находился на седьмом небе от счастья. Уже на первых минутах получил приятный сюрприз: его дед, оказывается, был полиглотом, и теперь возбужденный мозг вспоминал английский, японский, испанский, немецкий и китайский языки! Кто-то из предков оказался видным корабельным инженером, кто-то промышлял на большой дороге, нашлись даже церковнослужители...
Сотрудники ходили на цыпочках. Никто не осмелился потревожить шефа, обратить внимание на странности в поведении Захарова. Прошла еще неделя, и Говорков однажды сам задержал взгляд на ведущем работнике...
Захаров шел к нему из другого конца лаборатории. Ступни у него оказались подвернутыми внутрь, неимоверно длинные руки почти доставали колен, нижняя челюсть свирепо выдвинулась, маленькие дикие глазки хищно поблескивали.
- Кха... кха... - прохрипело у него в горле. - Назад... Стой... Путь без возврата...
Говорков в ужасе вскочил на ноги, попятился.
