шелестящие потоки все с тем же неумолчным шелестом вливались в широкие щели в полу.
По лестнице он поднимался на этот раз бегом, прыгал через три ступени, мог бы и через четыре, но страшновато оказываться слишком близко к краю, перил нет, лестница, как винт с узкими лезвиями, уходит вверх, вверх, вверх…
На вершине все залито солнцем, серые плиты нагрелись, воздух дрожит. Хакама в красном платье раскладывала на широком, как огород, столе мелкие листочки. Настолько мелкие, что их могли принести только муравьи.
На Олега подняла глаза, брови чуть приподнялись.
– Я видела, ты прилетел на Змее.
Он поклонился:
– Только потому муравьи меня и не тронули?
– Потому, – согласилась она. Глаза ее смеялись. – А первый раз – из любопытства… Скорее даже из-за твоего мужественного спутника. Кстати, где он?.. А сейчас – из-за этого крупного чудовища с крыльями. Я знаю немногих колдунов, которые в силах подчинить себе Змея. Ведь у них мозг размером с моего муравья…
– У колдунов?
Она засмеялась весело и беззаботно:
– Бывает, что и у колдунов.
Олег поклонился снова:
– Великая Хакама, я не хочу тратить зря твое время. Да и великая война на носу… Я добыл то, что ты велела.
Она вскинула брови так, что они убежали на макушку. Коричневые глаза распахнулись и стали круглыми, как два блюдца. Олег запустил руку в мешок, простой мешок из шкуры, пошарил на дне и в складках, будто ловил убегающую мышь, с будничным лицом что-то ухватил.
Замерев, она смотрела, как рука этого лесного человека появляется из мешка, мышцы толстые, боевые браслеты в царапинах, а еще не воин, вдруг блеснуло чисто и радостно, свет шел с ладони, чистые лучи пронизывали даже пальцы, что придерживали Жемчужину, розовый свет живой плоти бросал призрачные движущиеся блики на стены.
Ее голос изломался:
– Как?.. Невероятно!.. Ведь никто-никто…
– Теперь уже кто-то, – сказал он серым от усталости голосом.
– Но как ты мог?.. Самые могучие маги, самые знающие чародеи…
Он признался:
– Если честно, просто повезло.
Даже не отводя изумленных глаз от блистающей Жемчужины, она видела его честное лицо, чересчур чистое для колдуна. Только везением можно объяснить такое, когда никто из могучих и умелых не смог, а простак из Леса пришел и взял, случайно выбрав время, когда стража либо спит, либо перепилась, ловушки сломались, а огнедышащие звери улетели на сезонное спаривание.
– Ты счастливец, – сказала она убежденно.
Он протянул ладонь, на которой блистал и рассыпал радостные лучи Свет Первых Дней Творения:
– На, раз тебе это нужно. Мне главное, что нас теперь двое! У тебя есть мудрость, понимание… а у меня… ну, хотя бы везение! Это уже что-то. Кого бы еще привлечь, как думаешь? И как?
Она вздрогнула, с величайшей бережностью приняла в обе ладони редчайшую драгоценность. Свет упал на ее лицо снизу, оно внезапно показалось Олегу намного старше, жестче, словно вырезанное из темного камня, а в зрачках заблистали багровые огоньки.
Глаза как впились в Жемчужину, так и не отрывали взора.
– Что? О чем ты?.. Ах да, двое.
– Ты же обещала, – напомнил он.
– Ах да… – повторила она совсем рассеянно.
– Мы должны как-то объединить магов, – напомнил он. – Хотя бы самых сильнейших.
Она кивнула:
– Да-да, помню… У тебя была такая странная идея…
– Ее надо осуществить, – напомнил он. – Ты обещала.
По спине прошел холодок дурного предчувствия. В роскошном помещении словно повеяло северным ветерком, а под сводами жалко пискнуло.
Ее глаза наконец обернулись в его сторону. Брови были все еще вздернуты, хорошенький ротик приоткрылся в удивлении, но глаза медленно теряли восторг юной девушки, суровели. Пухлые губы чуть отвердели, с обеих сторон проявились жесткие складки.
– Ты счастливец, – повторила она. Голос ее менялся от удивленно-восторженного к холодному, расчетливому, от которого у него по спине пробежали мурашки. – Но тебе повезло настолько крупно, что ты исчерпал везение на сто лет вперед.
Он пробормотал:
