– …Тревожно… Не люблю…
Голоса продолжали звучать, ровные и монотонные, как осенний дождь:
– Никто… определение…
– …Не знал… Доселе…
– …Наша мощь…
– Сила Леса…
Олег насторожился, говорят либо о нем, либо о его друзьях, голоса стали звучать чуть громче, медленно обретали оттенки:
– Боровик всегда тревожится… нет определенности… Если здесь мы уязвимы…
– Беркут сказал верно: мы уязвимы только вне стен своих башен… но у себя дома, где все пропитано защитной магией…
– У меня не только стены, но и земля на версту вокруг моей башни!..
– А у меня и над башней… грифы и грифоны. Все чародеи мира не смогут…
И еще один голос, который показался смутно знакомым:
– Я не понимаю, что у вас за тревога? Ну удалось ему уцелеть три раза кряду. Бывают такие случайности!.. Вы же смотрели, он выкарабкался без магии!
И чей-то новый голос, совсем старческий, вот-вот погаснет от собственной немощи:
– Странно и дивно, что могучие маги говорят… да, просто говорят… без брани и угроз…
Сильный голос рыкнул:
– Кто там еще прется?
И тот же голос:
– Тоже… которому неспокойно…
Он услышал злое рычание, смутно удивился, где же волк, только тогда понял, что рычит от стыда и злости он сам, ибо наконец-то узнал милый голос, вспомнил и свой восторженный вид, распахнутый от умиления и восторга рот, как же – удивительная женщина, такая умная, даже не замечаешь, что еще и достаточно красивая, но умная, умная!
Голос Хакамы прозвучал мирно и спокойно, но Олег теперь уловил страх в голосе волшебницы:
– Великий Беркут, ты должен быть особенно… осторожен.
– Почему?
– Мне ведомо, что это именно ты знаешь, где из подземного мира выбился источник мертвой воды! И ты не только не засыпал его землей, камнями и целыми скалами, но и черпаешь воду для неведомых целей…
Голос другого колдуна прозвучал с глухим озлоблением:
– Можно подумать, ты поступила бы не так!
– Ну я же не поступила?
– Просто никто не нашел, а я нашел.
– Что ты с ним делаешь?
Голос стал еще злее и подозрительнее:
– Я пытаюсь дознаться, в чем мощь этой воды. Так делал бы каждый из нас.
Голос ее был сладкий как мед под горячими лучами солнца:
– Да я ничего… Просто друг этого красноголового из Леса… был отравлен мертвой водой. А эти люди Леса… дикари!.. считают личным оскорблением, если кого из их друзей убивают.
К своему удивлению, Олег услышал в голосе грозного колдуна страх и неуверенность:
– Я никого не боюсь… Просто я не хочу отвлекаться от… от мудрых деяний на безобразные драки с пьяными дикарями!
– Но тому витязю с золотыми волосами, – прозвучал едва слышный голосок Хакамы, – поднесли кубок с мертвой водой…
– Кто поднес – тот и отравил, – донесся еще более слабый голос колдуна, – я только сделал услугу своей дальней родственнице. В обмен, конечно. Я получил…
Голоса истончились, раздался тончайший звук, словно лопнула нить паутины, в ушах Олега били барабаны среди оглушающей тишины.
Грудь, словно скованная булатными обручами, начала раздвигаться. Усилие было такое, что затрещали ребра. Он не понял, откуда чувство облегчения, пока в сознании не всплыло, что о нем говорят, о нем помнят, за ним следят. Он что, в самом деле что-то стоит или что-то значит?
Глава 42
Горе и ликование сшиблись с такой силой, что грянулся оземь, начал барахтаться в волчовке и веревке заплечного мешка, потом только сообразил, что в лихорадочном нетерпении что-то делать немедля обратился в птаху раньше, чем сбросил одежду.
