– Что-то не так?
– Не знаю, – признался Олег. – Но переночевать нам лучше где-нибудь в ином месте.
Колоксай оглянулся с тоской на далекий лес, дальше только ровная, как столешница, степь.
– В чем дело? – осведомился он холодно. – Не потому ли, что твоему носу трудно без запахов навоза, гнили, помоев, старого прелого сена, прокислых щей? Или же потому, что туда дальше ехать?
– Дальше, – согласился Олег. – А волхвы, как ты уже знаешь, не могут без трудностей. Однако, хотя волхвы чаще общаются с призраками, чем с живыми людьми, я все же предпочитаю живых людей.
Колоксай насторожился, синие глаза потемнели. Олег видел, как витязь беспокойно ерзает в седле, ощупывает оружие. Не обнаружив видимой опасности, спросил настороженно:
– Ты видишь чары?
– Нет.
– Так в чем же дело?
Голос его был раздраженным, грудь выгнулась, как у петуха перед утренним «ку-ка-ре-ку». Олег сказал мирно:
– Я не воин, но и мне видно, что такой замок не может существовать без… без подпорок.
– Каких подпорок? – не понял Колоксай.
– Сел. Сел, весей, деревень… Откуда простой люд таскает зерно, гонит скот, везет рыбу, дрова из ближайшего леса… Но я что-то не вижу…
Колоксай тряхнул головой, провел ладонью по лицу. Когда снова всмотрелся в сказочный дворец, взгляд был острым, как у коршуна.
Дворец стоял посреди зеленой долины, нетронутая трава вздымала зеленые стебли прямо от ворот, красные маки, как капли крови, усеяли всю долину. Кустарник тянулся причудливыми петлями, а в его разрывах зеленела та же густая сочная трава, которую так легко сломать не только конскими копытами, но даже тонкими заячьими лапами.
И трава зеленела за версты вокруг, сочно и нетронуто. Над красными маками порхали непуганые бабочки, а перед конскими мордами стремительно взмывали, жутко треща слюдяными крыльями и пугая коней, огромные кузнечики, кобылки с красными и синими крыльями.
– Ни одной дороги, – обронил Колоксай медленно, – ни одной тропки… В самом деле красиво! Всегда мечтал о таком. Но как обойтись без простых селян, которые подвозят в крепость зерно, лес, гонят скот на убой, везут рыбу, пеньку, смолу, мед?..
«На одного человека в крепости, – подумал Олег сумрачно, – приходится тридцать, которые его кормят, поят, одевают и снабжают оружием».
– Или они все невидимы, – сказал Колоксай, – или же…
Олег хмыкнул. Можно сделать невидимыми людей, можно сделать невидимыми скот и даже дома, но все равно осталась бы вытоптанная земля, темные пятна от костров, мощный запах навоза, конских каштанов, горелого железа, аромат свежеиспеченного хлеба…
– Держи меч под рукой, – предупредил он.
– У меня топор!
– Ну топор.
– Я с магами драться не люблю, – сказал Колоксай тревожно. – А как ты?
– Я ни с кем не люблю, – пробормотал Олег.
Колоксай покосился на взрослого не по годам волхва, внезапно ощутил, что этот красноголовый с кем только не дрался, через что только не прошел и уже устал, потому что все так же бредет в стоптанных сапогах, в драках и сражениях ничего не обрел, а только терял и теперь по-стариковски хочет не то спокойной жизни, не то чего-то еще, что не понять тем, в ком горячая кровь кипит, в чьей груди сердце стучит часто и мощно, глаза выпучены от жажды заглянуть за виднокрай, а пальцы жадно тянутся к рукояти топора.
– Если нам не откроют, – сказал он красивым мужественным голосом, – клянусь небом, я вышибу ворота, какому бы чародею этот терем… или башня ни принадлежали!
Кони охотно затрусили вниз – трава в долине всегда слаще. Олег всматривался в странные красные нити, что иногда проглядывали в зелени, Колоксай еще не видит, его голубые глаза устремлены на высокую блистающую твердыню, а на лбу углубляются морщинки.
Солнце накаляло головы и плечи. Высоко над головами выгнулся синий купол без единого облачка. Олег хмуро подумал, что здесь лес стеной, ветви над головой сомкнулись бы так, что этого вот неба не увидеть… но кто-то выпалывает даже семена деревьев, оставляя только семена трав.
Он помнил страшные раскаленные Пески, где шныряют ящерицы, пауки и стремительные муравьи, бывал на голых скалах, продуваемых острыми, как клинки, ветрами, там кочуют целые стада горных козлов, а сейчас вот едут к очень странной башне, под копытами мирно и успокаивающе хрустят сочные стебли, промчалась зеленая, под цвет травы, ящерка…
С высоты седла все чаще начал замечать муравьев, но дико крупных, красноголовых, неторопливых. Почти все замирали при виде двух всадников, провожали темными выпуклыми глазами.
Башня приближалась мерным конским шагом. Если у Гольша из массивных глыб, а Краснояр предпочитает столбы в три обхвата, все мореный дуб, то эта из дивного камня, которого и мрамором не назовешь, обидишь, чересчур красиво, сверкающе…
Колоксай, судя по его озадаченному виду, наконец заметил, что к башне тянутся красные цепочки. Кони шли в сторонке, башня медленно вырастала, а цепочки расширились до ручейков. Красноголовые муравьи
