– Подчинение, – ответил Сосику неспешно. В глазах блеснула насмешка. – Легко подчиняться более сильному, это могут и волки. А вот суметь заставить себя подчиниться более слабому… С виду более слабому, ибо мудрец никогда не бывает столь силен, как деревенский кузнец. Зверь подчинить себя не может, но и люди могут далеко не все… Увы, человек тот же зверь, он ведом чувствами…
Олег воскликнул трепетно:
– Да-да, мудрый! Ты говоришь божественные вещи! Научи меня…
Он упал перед ним на колени, обхватил ноги мудреца, такие слабые и по-старчески высохшие, без сильных мышц, но он, Олег, в отличие от Мрака, знает, что настоящая мощь человека не в мышцах ног, как у коня, не в силе рук, как у медведя, вообще не в силе мускулов, а в той неведомой силе разума, что дадена только человеку, но и человеки умеют пользоваться лишь немногие…
Его трясло, он наконец-то нашел, нашел!
Сосику с трудом поднялся, высохшие кости хрустнули. Олег вскочил с готовностью. Дорожка петляла между кустами роз, иногда пряталась в густой траве, Олег ощутил влажный воздух раньше, чем увидел изящный пруд. Вдоль берега, как спины гигантских черепах, шли плотно прижатые одна к другой массивные глыбы красного гранита. Темная вода стояла почти вровень с камнями, половину пруда закрыли широкие мясистые листья.
Сосику кивнул на середину пруда:
– Здесь полное единство со всем миром. Прислушайся, ты ощутишь всем сердцем, всей душой.
Его одухотворенное лицо излучало свет. Олег невольно подумал, что в этом старике жизни больше, чем во встреченных ранее молодых мужиках, которым бы только поскорее дотерпеть до старости, чтобы на печь, а молодые чтоб кормили. Не Сосику черпает силу и молодость из этого сада, а эти все деревья, травы, цветущие розы подпитываются его силой, его жизнью. Или же и он, и этот сад поддерживают друг друга, дают силы, мощь.
– Что нужно делать? – вырвалось у него нетерпеливое.
– Научиться терпению, – сказал мудрец мягко. Глаза его стали грустными. – Я сколько и скольких потерял из-за своей… Молодость хочет всего и сразу, а на этом ее и ловят те, кто поопытнее. Ослепленные великими возможностями, вы легко попадаете в ловушки, из которых нет возврата… Вы всегда готовы на первое же, что приходит в голову, но что приходит в голову и любому зверю, но недостойно человека…
– Что это?
– Вы всегда готовы дать сдачи, – сказал Сосику невесело. – Даже заранее. Даже тогда, когда вам только показалось, что на вас хотят напасть или чем-то задеть. Вы не успеваете осмыслить… ибо то, что вам кажется нападением, давлением, зачастую как раз и несет благо. Увы, дать сдачу легко! Можно еще и гордо оглядеться по сторонам: вот какой я лихой! А слово «лихой» ведь от «лихо»…
– Что я должен? – повторил Олег нетерпеливо.
Он косился по сторонам, готовый прыгнуть хоть в пруд с этими сонными кувшинками и жабами, только бы начинать быстрее овладевать мастерством чародея.
– Научиться смирению, – ответил мудрец. Он с сомнением оглядел Олега, его широкие плечи, пудовые кулаки. – Смирение – это победа над собой, над своими звериными привычками! Нам дано многое, а вот смирение мы должны воспитывать сами. Смирение – самое трудное для человека. Особенно для молодого и сильного. Но только смирение раскрывает тайники души, придает силы…
Олега затрясло от нетерпения, выпалил:
– Говори, что делать? Что? Я сделаю все!
Сосику помедлил, его взор обежал поверх верхушек сада, затем вернулся к ласкающему взор пруду:
– Видишь вон корягу?
– Да!
– Ты можешь за нее держаться. В воде тебе надо пробыть… пробыть…
Он задумался, губы шевелились, высчитывая точные сроки, а Олег взмолился:
– Сколько скажешь!
Мудрец вздохнул:
– Ладно. Я сам приду и скажу тебе, что испытание ты выдержал.
Он отшатнулся, ибо красноголовый волхв скакнул как козел с места, обрушился на пугающе неподвижную поверхность, словно та из застывшей черной смолы, но вода приняла его без плеска, и только потом выметнулся столб застоявшейся воды, коричневой от толстого слоя ила.
Олег вынырнул, ухватился за корягу, плавать еще не научился, лицо счастливое, в глазах восторг, красные волосы прилипли, закрывая глаза, он смахнул ладонью, не отпуская другую от коряги, прокричал:
– Я понял! Но для меня это слишком легкое испытание! Вода теплая, как молоко!
Сосику смотрел с удивленным одобрением. Покачал головой:
– Это только кажется, что легкое.
Олег провожал взглядом его сухощавую фигуру, пока тот не скрылся за красными от обилия цветов кустами. Коряга на расстоянии протянутой руки от камней на краю пруда, можно вылезти в любой миг, если передумает. Ноги не касаются дна, но вода в самом деле как только что сдоенное молоко, на листьях лягушек почти нет, пиявок вроде бы тоже…
Глава 32
Уже приходилось висеть над бездной, когда далеко внизу камни, но тогда напряжение всех жил, спертое
