первопроходцы выглядят все смелее, выше ростом, круче, неустрашимее и даже выбритее и нашампуненнее. Та же история с викингами, самураями, шаолинцами… Так что мы, сказал он себе, не открываем ничего нового, а идем нога в ногу с другими цивилизациями.
По телевидению в рубрике курьезов промелькнуло сообщение о чудаках, которые ставят своей целью возродить скифскую державу. Это было между информацией о стычке рокеров с байкерами и известием о найденном в Подмосковье чуде-грибе в три килограмма. И рокеры, и чудо-гриб всем показались куда интереснее, а кто такие скифы, не помнят даже школьники.
Единственно, что хоть как-то утешило Крылова, так это молчок о деятельности Алексея. По слухам, он не только зарегистрировал движение «За равные возможности», но даже выбил у муниципалитета где-то на краю города помещение под офис, начал пропаганду…
Дело не в дебилах, что могут заинтересовать народ больше, чем скифы, каждого интересует себе подобное, но там Яна, там ее тело и ее… он не мог выговорить это слово, но в этом теле в самом деле пряталось нечто такое, что выше и ценнее даже такой роскошно-идеальной плоти. И что тянуло так, что в груди болезненно рвались какие-то жилки.
У Алексея позиция устойчивее, мелькнула злая мысль. Над дебилами не поприкалываешься, как можно над скифами. Неприлично. И если подойти к человеку на улице и с напором Алексея потребовать у него червонец на лекарства для «лиц с задержкой развития», никто отказать не посмеет. Другое дело скифы — предмет насмешек…
В конце месяца сразу две газеты одновременно дали материал о скифах. В воскресных номерах, когда требуется что-то яркое, забавное, экзотическое. Там шли репортажи о новых зверях в зоопарке, кулинарные рецепты, кроссворд, рубрика «Знаете ли, что…», а также забавные мелочи, анекдотичные ситуации.
Крылов заметил, что на этот раз сказано больше, хотя все в том же ироническом тоне. Мол, богата земля русская… нет, уже российская, чудаками и людьми «с приветом».
Они снова собрались в том же кафе, Валентина неслышно и не ожидая заказов подавала пиво, ставила на стол неизменные креветки: мелкие, худые, разваренные из замороженности так, что распадались на части.
— Мы можем, — убеждал Крылов с нажимом, — с ходу освобождаться от тех ошибок, от которых русские, как и все прочие народы, не могут освободиться в силу… э-э-э… историчности, что ли. Потому что так было, потому должно быть так и дальше! И если и меняют пришедшее в негодность, то берут еще худшее из старого наследия. К примеру, когда рухнул коммунизм, то обращение «товарищ» заменили еще худшим…
Откин завозился, сказал с неудовольствием:
— Ну чем же «господин» хуже? Уважительнее…
— Отрыжка холопских времен, — сказал Крылов высокомерно. — Лакейских, угоднических, что так внедрялось в наш народ… э-э-э-э… их народ, русский, ведь мы уже скифы!.. и которые, к сожалению, так прижились. Именовать другого господином — это принижать себя. Это называть себя Ивашками, Степашками, Васильками, Петьками и прочими холопами, рабами, а только князей и царя величать полностью по имени и отчеству. Даже то, что у тупого недумающего дурака, я говорю о русской интеллигенции, считается изысканным тоном, я говорю о концовках писем, вроде: «Ваш покорный слуга…»
— Да, — подтвердил Матросов гордо. — В этом «товарищ» лучше…
Крылов кивнул:
— Лучше. Но не идеальный вариант. Подразумевает равноправие, товарищество. Но такое мгновенное сближение не всем нравится, разве что тупым американцам, что сразу начинают звать друг друга по имени, хлопают по плечам, даже президента страны… но это и понятно, там президент ни по уму, ни по манерам не отличается от слесаря… Гм, это я уже говорил где-то… Я, к примеру, не люблю сразу сходиться с людьми. Сперва хочу присмотреться, так сказать, на дистанции. А «товарищ» подразумевает в самой основе слова, что я с ним щас прямо раздавлю поллитру и начну о бабах. Нет, надо что-то нейтральное.
— Вроде «Эй ты!», но в оцифрованном варианте?
— Лучше облагороженном, — поправил Гаврилов, морщась. — А еще лучше..
Матросов вдруг сказал:
— А давайте просто «скиф»!
Раб Божий возразил печально:
— Когда Наполеону сказали, что русские вывезли все пожарные штуки и подожгли Москву, он воскликнул в ужасе: «Да это скифы!»
— Ну и что? Да плевать нам на какого-то Наполеона! Кстати, кто это?.. Даже в этой фразе видна признанная нашим врагом самопожертвенность нашего народа, что еще сохранялась в этих вообще-то смирных славянских племенах. Скифы шли на жертвы, но умели отстоять свою независимость. Благодаря скифам, что влили свою горячую кровь в этот вообще-то смирный как коровы народ, русские и сумели давать отпор французам, немцам и прочим, которых скифы в свое время ставили как хотели…
Тор предостерегающе напомнил:
— Ты ж сам плел, что скифы расселились по всей Европе! Значит, среди немцев, французов и всех, как ты говоришь, прочих немало скифской крови.
Крылов признался:
— Виноват, занесло. Вообще-то этот козырь пока стоит припрятать в руках… нет, вообще убрать в рукав, если мы хотим, чтобы наши организации появлялись и там, по всей этой гниющей Европе.
Раб Божий аккуратно вытащил из папки распечатанные на принтере листки, бумага белая, плотная, разложил по столу между пивными кружками. Тоже красиво разложил, гармонично. Он весь гармоничный, тут ничего не отнимешь. Бабай-ага с порога бы швырнул на стол папку, а если бы та задела в полете голову Тора и рухнула на пол, громогласно обвинил бы длинные уши Тора, неарийскую форму черепа и вообще косорукость русского народа, намекая, что он уже скиф, а вот Тор — все еще отсталый русский…
— Вот, — сказал Раб Божий. — Вот примерно так…
На листках в разных проекциях был изображен Меч. Не просто Меч, а всаженный рукоятью в гранитный постамент. Собственно, Меч везде был одинаков, отличались только постаменты. Квадратные, пирамидальные, в виде толстеньких колонн, даже замаскированные под обкатанные морскими волнами валуны.
Матросов первым поинтересовался:
— Это… в честь нашей будущей победы?
Раб Божий мягко возразил:
— О душе надо думать, а не о победах. Это для души! Прежде всего надо создавать святыни, ибо народ без святынь — тупое стадо. Раз уж святейшее и самое правильное в мире учение нашего Господа Христа в русском народе как-то недопоняли и не уверовали во всей полноте, то пусть этого не повторят скифы… Этот Меч будет первым символом… гм… ну, что-то вроде…
— Церкви? — подсказал Откин ехидно.
— Часовни, — ответил Раб Божий сердито. — Для церкви придется создавать что-то более…
— Крутое! — подсказал Откин с энтузиазмом. — Чтоб сразу челюсть до пола. Класс! Клево! Круто!
Раб Божий и Матросов с одинаковой брезгливостью отодвинулись от этого бивиса. Крылов пересмотрел листки, ткнул пальцем:
— Предлагаю этот. Глыба массивная, впечатление необработанности, дикой грубой мощи. Остальные слишком красивы. Можно подумать, что меч порушил цивилизации и теперь победно царит на их руинах. А на самом деле именно меч вычленился из дикости, как символ культуры и силы человека.
Рядом сопели, хмурились, переговаривались, даже спорили, наконец Денис-из-Леса сказал нерешительно:
— Вообще-то Меч я берусь отковать в своих мастерских. Если где-то удастся решить вопрос с постаментом, то можно в самом деле…
— Нужно, — сказал Раб Божий с нажимом.
