палец уже привычно нажал на следующую кнопку, и так нажимал до тех пор, пока не замелькали кадры какого-то документального фильма о диких животных Африки. Похоже, этот Шмандеровский начал эти, экстраординарные…
На тротуаре метался еще кто-то в хорошем темном костюме, в таких посещают вечерние спектакли, хватал прохожих за руки, совал в руки листовки, убеждал, пытался чуть ли не силой столкнуть на проезжую часть в ряды митингующих.
Крылов вздрогнул, узнал Алексея.
Шмандеровский двигался медленно, широко расставив ноги, словно в заднице готовился прорваться огромный чирей, шнурки волочились, театрально выбеленные, толстые, заметные как на фоне серого асфальта, так и грязных растоптанных кроссовок.
— Граждане! — вскрикивал он время от времени красивым голосом эстрадного певца. — Я вступил в движение за равные права для лиц с замедленным развитием! Это наша самая обездоленная часть!.. Мы обязаны!.. Мы должны!.. Люди же мы?..
Масса народа за ним больше хохотала, ухмылялась, строила рожи. Крылов не заметил дебилов, если не считать дебилами этих веселящихся подростков, что наткнулись на «крутейшую» развлекуху, о чем можно рассказать подросткам своего двора.
— Я, — кричал Шмандеровский, — и есть человек с замедленным развитием!.. Да, я добровольно вливаюсь в ряды движения, прошу считать меня отныне человеком с замедленным развитием!
Из задних рядов сторонники или просто искатели новых приключений заорали весело:
— Дебилом!.. Дебилом!
— Тупарем! Юсовцем!
— Кукукнутым!
Шмандеровский театрально вскинул руки к небу, прокричал, как король Лир:
— Пусть даже дебилом!.. Да, можете считать меня дебилом!.. Меня — Шмандеровского! Я пойду на все, я встану в их ряды, только бы добиться от равнодушного общества больше внимания к их нуждам, к их исканиям и сомнениям, к их творческим порывам, взлетам и терзаниям…
Крылов вспомнил, что, когда фашисты оккупировали Норвегию, они издали указ, чтобы все евреи носили на рукаве повязку с желтой звездой. Интеллигенция была в шоке, но король Норвегии, чистокровный норвежец, первым надел такую повязку и вышел на улицу. Он гулял по всем людным местам, и все граждане видели и могли оценить поступок своего короля. После чего почти все население страны надело такие повязки, и фашистское командование скрепя сердце вынужденно отменило свой приказ.
Красивый и мужественный поступок, но сейчас дыхание у Крылова остановилось, этот клоун и вся эта шайка клоунов обгадили достойное наследство, испакостили, сделали отвратительную карикатуру…
Алексей увидел, метнулся к нему:
— Привет!.. Ну как?.. Круто я им всем засадил?.. По самые помидоры!
По лицу его текли мутные струи пота. Накрахмаленный воротник рубашки потемнел, даже пиджак, как показалось Крылову, промок и пропах потом.
Крылов смолчал, он своими скифами сделал то же самое, засадил обществу, поинтересовался:
— А как ты уломал Шмандеровского?
— Уломал? — удивился Алексей. — Да он сам ко мне напросился!.. Сейчас во все дыры лезет, ему надо быть на газетных полосах хоть где-то в уголочке!..
— А со шнурками он сам придумал?
Алексей оскалил зубы в широкой усмешке:
— Заметил?.. Моя находка! Если честно, то эти эстрадные звезды в самом деле не умеют себе шнурки завязать… так что их даже без булды можно принимать в мою партию… или движение. Черт, все еще не определюсь! Думаю провести среди творческой интеллигенции агитацию.
— Самым тупым, — сказал Крылов саркастически, — вручать звезды тупости первой величины, а кто посмышленее — второй, третьей…
Алексей обиделся или сделал вид, что обиделся, политик обижается только к месту, взглянул вслед шествию, там вроде бы народу прибавилось, крикнул насчет «свидимся» и умчался вдогонку, живой и подвижный, как ртуть.
Крылову в этом «свидимся» почудилось «поквитаемся», развернулся и побрел обратно к троллейбусной остановке теперь еще и с ощущением, что вляпался в дерьмо Мони прямо на центральной улице города.
В квартире было пусто и мертво, как на поверхности Луны. Он бездумно сел за компьютер, щелкнул по пробелу, под кожухом квакнуло, включился, начал стандартную самопроверку перед запуском.
В это время зазвонил телефон. Говорить ни с кем не хотелось, но Крылов трубку снял, сейчас войдет в Интернет и тем самым обрежет все телефонные разговоры…
— Алло!
Из мембраны донесся приветливый женский голос:
— Здравствуйте! Это секретарь директора консорциума Вера Голубева. Могу я поговорить с Константином Крыловым?
— Можете, — буркнул Крылов.
— Простите?
— Говорите, — разрешил Крылов. Девица хоть и не в танке, но понять не может, что у него нет штата секретарш. — Это я — Константин Крылов.
— О, простите… Я не совсем понимаю особенностей русского юмора. Пожалуйста, не вешайте трубку, с вами хочет поговорить директор…
Некоторое время из мембраны доносились мелодичные переливы на разные голоса. Пространство словно раздвинулось, сквозь щель Крылов увидел огромный офис, массу оргтехники, LCD-шные экраны, стильно одетую молодую женщину, что переключила телефон за толстую дубовую дверь, где сидит Сам…
В трубке раздался могучий бас, и видение исчезло:
— Здравствуйте. Господин Крылов, не могли бы вы уделить мне пару минут для разговора?
— Валяйте, — ответил Крылов.
В трубке послышался смешок:
— Да нет, разговор не телефонный. Было бы разумнее, если бы вы приехали к нам. Это близко, мы в самом центре…
Крылов прервал:
— Так это всего лишь разумнее! А мне это на фиг?
— Но, — сказал голос, чуть сбавив довольства, — это в ваших же интересах…
— Я знаю свои интересы, — отрезал Крылов.
Он уже понес трубку к подставке, но из мембраны донеслось громко:
— Э-э, погодите!.. Вы слишком горячий политик. Признаюсь, резон в ваших словах есть. Во-первых, вы в самом деле знаете свои интересы лучше, во-вторых, звоню вам я, а значит — что-то мне нужно, в- третьих… это вообще может быть какой-то шутник, умеющий подделывать голоса. Может быть, мы встретимся на нейтральной почве? Скажем, в том маленьком кафе под открытым небом, что напротив вашего дома?
Крылов подумал, что это в самом деле могла быть шутка, вон Откин умеет подражать голосам, а при встрече в кафе риска нет: может смотреть в окно, и только когда там за стол сядет этот «директор», приметы узнает заранее, он может выйти из квартиры…
Он посмотрел в окно. Ветерок погнал вдоль тротуара столбик пыли. Солнце светит в упор, полотняные зонтики от жары не спасают.
— Нет, — ответил он. — Если честно, то я в самом деле занят, это не отговорка. Хотите, приезжайте ко мне, я продиктую адрес. Извините, но мне попросту некогда бриться, завязывать галстук…
В трубке послышался смешок:
— Галстук вы последний раз надевали три месяца и двенадцать дней назад. А вот бриться… Согласен, через полчаса буду.
