царя Николая, Петра Великого, раз в пять лет регулярно переводим из великих гениев и подвижников в величайшие преступники и полуидиоты, а потом — обратно, мы Рюрика объявляем то славянином, то немцем, то шведом, то ругом, то русом-германцем… История наполнена нашей выдумкой! Она вся — выдумка. Все было не так, как мы учим, как нам преподают, ибо каждому поколению преподают сказку, легенду, придумку. Так почему же мы должны держаться за те факты и выводы, которые делает официальная история именно в этот день?.. Да завтра она согласится с нашими данными! Нашей оценкой!
Раб Божий смолчал, возразить явно хотел, видно по лицу, но слишком медленно ищет доводы, а нетерпеливый Тор бухнул, как в пруд уронил свой знаменитый молот:
— В самом деле, история подобна гвоздю, на который можно повесить все, что угодно. Вот и повесим свое собственное видение истории.
— Подделка под старое, — предостерег наконец Раб Божий, — убивает старое!
— А кто говорит о подделках?
Крылов сказал:
— Но собак на себе поносить придется. Есть горькая истина: человек, который на сутки раньше других узнал какую-то истину, эти сутки ходит в придурках, идиотах, сумасшедших… А через сутки все пожимают плечами: но это же так очевидно! Подумаешь, сделал открытие. Все равно придурок.
Барон сказал со вкусом:
— Мысли лучших умов всегда становятся в конечном счете мнением общества. А мы здесь и есть лучшие.
Черный Принц язвительно хохотнул:
— Скажи это Алексею!
Крылов ощутил болезненный укол в сердце. Он смолчал, не нашелся что ответить, да и все молчали, партия Алексея слишком быстро набирает мощь.
Гаврилов пробормотал:
— Желание нравиться своему веку часто бывает поводом к тому, чтобы не нравиться потомству.
— Но живем-то в этом веке? — сказал горько Денис-из-Леса. — Эх… Что мне с того, что будет написано на моем памятнике в центре всех столиц мира? Почему всякий, кто пытается выйти из общего стада, становится общественным врагом? Почему, скажите на милость? А Алексей уже как сыр в масле. И бабами обвешан, как лама гирляндами.
Klm спросил язвительно:
— А тебе в самом деле все равно, что будет… э-э… на памятнике?
Денис-из-Леса сказал сердито:
— Это было сказано фигурально! Понял? Фигура речи такая. Или ты узнаешь только фигуру из трех пальцев?
Крылов возвысил голос:
— Ребята, тихо! Давайте не упустим момент. Ведь строительство коммунизма для философа… а мы сейчас все философы!.. всего лишь знак, что христианство не исполнило своей задачи в мире, и потому пришлось взяться за их идею коммунистам. А их поражение, поражение коммунистов, тоже знак, что человечек пока что не готов… к рывку именно по их дороге. Мы можем предложить человечеству другой путь. Понятнее. Но, ребята, новое устройство общества всегда губит предшествующее! Так любимый вами капитализм уже уступает место постиндустриализму, а то и киберпанку, как в свое время феодализм уступил место капитализму. Но скифизация берет верх без крови, без революций! Тем не менее придет время, когда наши потомки будут удивляться, что мы не знали таких очевидных вещей.
Вошел Славка, самый юный из корчмовцев… то есть скифов. Возбужденно рассказывал, как к нему пристали двое. Как он их круто…
Klm брезгливо отодвинулся, предупредил:
— Только на мне не показывай!.. Не показывай, говорю!
— Что не показывать?
— Каким приемом ты уложил первого, каким второго, каким третьего… после чего остальные пятеро разбежались.
Славка обиделся, а Гаврилов посоветовал:
— Славка, тебе бы в клуб исторического фехтования.
— А че это?
— А это где собираются вот такие… ну, герои, что кулаками после драки машут долго и красиво. Они наряжаются в кольчуги, берут мечи и щиты, все показывают, как бы они дрались храбро и мужественно, если бы родились, скажем, в Средневековье.
Славка обиделся так сильно, что остальные заподозрили, не состоит ли он уже в этом клубе:
— Вы чего?.. Если их перенести в Средневековье, то и дрались бы!
Гаврилов покачал головой:
— Нет.
— Что «нет»?
— Не дрались бы.
— Почему?
— Если их перенести в Средневековье, где у всех мечи и щиты, то наши ряженые тут же напялили бы звериные шкуры, взяли бы в руки дубины и начали бы демонстрировать, как бы лихо они изничтожали бы саблезубых тигров и мамонтов, если бы родились в пещерное время!
Славка обиделся, надулся, ребята беззлобно хохотали.
Крылов ощутил, что от гвалта, споров и крепкого запаха кофе в голове уже растекается неприятная тяжесть. Медленно начал пробираться к двери, за ним увязался Черный Принц:
— Ты куда?
— Дохну свежим воздухом.
Черный Принц хохотнул:
— На улице? Где от загазованности падают в обмороки?.. Здесь хоть кондишен трудится!.. Но ты прав, здесь психология на марше.
Едва вышел на улицу, грудь сразу жадно ухватила «свежего» воздуха, хотя он знал, что именно здесь этот воздух и есть самый что ни есть вредный, с тяжелыми солями металлов и прочей смертельной для жизни гадостью.
Черный Принц толкнул в бок:
— Вот там киоск. Все время свежее подвозят.
Крылову пива не хотелось, голова забита мыслями, но от слов Черного Принца на губах сразу ощутил горьковатый привкус холодного пива, кадык сам по себе сделал глотательное движение, отвратительно квакнул.
Черный Принц засмеялся, Крылов хотел было рассердиться, но подумал: а почему бы и нет?
Киоск как киоск, ничего особенного. Но Черный Принц похохатывал, потирал руки, указывал взглядом. Крылов присмотрелся, обомлел.
Глава 2
В переднем ряду наряду с марками прославленных фирм — производителей пива стояла разукрашенная бутылка с надписью «Пиво „Скиф“». На этикетке был изображен бородатый мужик, сильно смахивающий на Распутина, но в надвинутом на глаза капюшоне.
Крылов поколебался, хотел было купить, но к киоску подошли двое парней, один уже заказал дюжину «Афанасия Никитина», но тут икнул, глаза уставились на новое чудо, выдавил потрясенно:
— Ничего себе… «Скиф»! Я думал, они только кумыс пили… Слышь, паря, положи и этого… две, нет, четыре банки.
