– Трудно теперь быть волхвом?
– Суди сам, – повторил Олег. – Заклятием на простом языке можно было сдвинуть гору, но не оживить сорванный листок. Но листок оживишь на нынешнем языке.
– Но гору не сдвинешь?
– Даже камешка.
Мрак часто сворачивал. Когда возвращался, по обоим бокам коня висели перепелки, зайцы.
Однажды он углубился далеко вперед, выискивая ужин, изгои болтали о могучих словах и сцепках слов для заклятий. Вдруг Олег на полуслове умолк, глаза стали круглыми, как у совы.
Впереди лежала растерзанная туша оленя. Алая кровь растеклась лужей, смешалась с придорожной пылью. Над оленем стоял могучий зверь. Таргитай прищурился: глазам было больно от блеска золотой шерсти.
Под тонкой кожей неведомого зверя вздувались бугры мускулов, вдоль спины шли сложенные крылья – одно чуть распустилось, обнажая длинные жесткие перья.
Лапы грифона подобрались, когти распороли тушу. Глаза были крупные, как блюдца, но располагались по бокам, как у птицы. Грифон взглянул на изгоев сперва одним глазом, потом другим. Толстый клюв был хищно загнут, он казался выкованным из темного железа.
– Не шевелись, – шепнул Олег. – Только не шевелись!
Голос его дрожал, как лист на ветру. Таргитай смотрел на грифона, как лягушка смотрит на ужа, не мог оторвать зачарованного взгляда. Грифон привстал, сухо щелкнул клювом. Крылья начали раздвигаться, приподнялись, под золотой шкурой перекатились тугие мышцы.
Олег издал слабый писк, побелел. Грифон повернул голову, грозно оглядел изгоев с другой стороны, затем его внимание привлекла кровь под когтями, он грозно щелкнул клювом и начал свирепо долбить череп оленя. Затрещали кости, брызнула кровь.
Таргитай потихоньку шелохнул коленом, пытаясь пустить коня вперед, грифон мгновенно выпрямился на четырех могучих лапах, крылья развернулись, застыл, бешено глядя на изгоев налитыми кровью глазами.
– Замри, – прошептал Олег. – Мы покойники…
Таргитай застыл, рядом смутно белело лицо волхва. Кони тревожно фыркали, чуя свежую кровь.
Сзади послышался стук копыт. Громкий голос сказал строго:
– Езжайте прямо! На него не смотрите. Не отворачивайтесь, но и не пяльтесь.
Простучали копыта, мимо рысью прошел угрюмый и черный, как грех, жеребец Мрака. Оборотень глядел прямо перед собой. Грифон снова встал, распустил крылья, острые когти с треском вспарывали бок оленя. Не спуская огненного взора с Мрака, он щелкнул клювом – треск был такой, словно лопнула скала.
Они проехали в трех шагах от грифона. Тот опустился на тушу, рвал мясо, брызгая кровью.
– Не лучше ли объехать? – прошептал Олег. – Я какой угодно крюк дам.
Таргитай прошептал высохшими губами:
– Если попятимся, кинется… Авось не пропадем!
Он ухватил коня Олега за узду, послал своего вперед. Впереди удалялась прямая спина Мрака. Таргитай держал ее взглядом, хотя чувствовал, как в его спину вонзаются железные когти грифона, а клюв с одного удара раскалывает голову!
Когда отъехали, Мрак придержал коня.
– Старики говорят, раньше их было как свиней в Лесу. Но от свиней хоть польза, а у этих мясо не угрызешь, шкура пористая, а жилы слишком толстые… Хоть и трудно с ними совладать, но все-таки перебили, чтобы наших кабанов, оленей и туров не жрякали…
– Как же выбили? – ахнул Таргитай.
– Отравленными стрелами, – буркнул Мрак. – Все одно не ели. Верно делали, волхв?
Олег вытащил из мешка книгу, ответил уклончиво:
– Раньше вообще много диковинного зверья было! Огромные беры жили не в берлогах, а в пещерах, у рысей клыки росли с локоть в длину… Олени носились по Лесу впятеро крупнее нынешних! Еще, грят, жили агромадные звери с двумя хвостами: один спереди, другой сзади. Так что если наши правнуки не увидят грифонов, то я не удивлюсь. К тому же они все еще насмерть бьются с аримаспами, а те вояки лютые!
– Аримаспы… – протянул Таргитай. – Красивое название. Вроде киммеров они?
– «Вроде киммеров», – передразнил Олег. – Дурень, это древнейший народ героев. Отделились от ариев, но имя сохранили, хотя и переврали. Говорят, они огромного роста, с одним глазом посередь лба… Другие зовут их кривичами, ибо щурят один глаз, когда стреляют из лука. Говорят, они самые меткие стрелки на свете! А глупые дорийцы решили, что у них вовсе один глаз, зовут их одноглазыми циклопами. Как они сами себя кличут, прочесть не сумел…
– Чему тебя учили, – пробормотал Таргитай в отместку, – но мне грифонов не жалко. Небо для певчих птичек, а не для верблюдов с крыльями.
Мрак оглянулся, грохочуще засмеялся:
– В небе лучше всего дикие гуси. Жирные, толстые, ленивые. Грифон – дурак, режет больше, чем жрет. Гусей бьет в стае до последнего, лебеди вообще боятся летать стаями. Летуны из них хреновые, как из вас охотники. Их храбрая ворона бьет, не только грифоны.
Он вдруг молниеносно выстрелил, почти не целясь. Таргитай даже не успел углядеть, когда в руках
