– Никому помирать неохота, – буркнул второй. Он подошел ближе, помочился на Таргитая, захохотал, когда тот пытался отвернуть лицо, крикнул: – Эй, внизу! Готовы?
Мужики с кряхтением подняли шест. Руки Таргитая снова вывернуло. Его поднесли к краю помоста, спустили головой вниз, там подхватили другие руки. Запах тины и дохлой рыбы усилился. Теперь их понесли по Болоту. Когда вода поднималась мужикам до пояса, Таргитай набирал в грудь воздуха и задерживал дыхание, но нести его так было легче, и он нахлебался грязной, взбаламученной недавним ливнем воды.
– Здеся, – донесся голос Чушака.
Мир перевернулся, веревка врезалась больнее, затем шест с Таргитаем поставили стоймя. Мрак и Олег уже стояли в воде, привязанные к столбам. Те за их спиной торчали голые, с бесстыдно отвалившейся корой, гадостно склизкие от постоянной сырости. Мрак бешено дергался, сыпал руганью, Олег висел на веревках, уронив голову на грудь.
Руки Таргитая были вжаты в слизь, пальцы погрузились в жирную плесень. Что-то гадко-скользкое зашевелилось в ладони, поползло по руке. Таргитай задергался, но мерзость карабкалась дальше.
Чушак быстро проверил узлы, оглянулся. Его мужики уже спешили обратно к свайным домикам, те виднелись в двух-трех сотнях шагов. Там уже собрался Народ, виднелись женщины с детворой, все смотрели жадно.
– Так велят наши боги, – буркнул Чушак, словно оправдываясь.
Он заспешил вслед за мужиками. Те уже побросали шесты, они разом затонули, словно были из камня. Или их утащили под воду невидимые руки.
Таргитай дергался, скользкий гад всполз на шею, норовил втиснуться в ухо.
Мрак сказал угрюмо:
– Недалеко ушли вы, ребята…
– Мы ведь шли к ним! – всхлипнул Олег. Он поднял заплаканное лицо, где слезы промывали дорожки среди грязи. – Зачем они так?
– Все-таки попали к упырям, – сказал Таргитай с ужасом. – Лучше бы разорвал бер, лучше бы деревом пришибло…
– Бер? – переспросил Олег. Он вскрикнул погромче: – Бер!.. Мы не боимся тебя, бер!.. Мы зовем тебя, бер!
– Не смеши лягушек, – бросил Мрак досадливо. – Вон как нахохотались, перетопли со смеху! Бер в Болото не полезет. Упырей любой бер испугается.
Далекие фигурки, как плывущие гуси, разрезая воду, достигли ближайшего дома. Сверху швырнули веревочную лестницу, мужики взобрались, лишь Чушак, его не спутаешь даже отсюда, быстро вскарабкался по столбу.
Мрак сказал понимающе:
– Ждут. Значит, вот-вот… Прощайте, хлопцы! Тарх, я любил тебя больше, чем брата. Олег, ты никудышный волхв, но человек терпимый. Будь моя воля, я бы оставил вас двоих, а прогнал бы Боромира и Громобоя… Не понимаю, почему так, ведь они – лучший волхв и лучший охотник, но так подсказывает мое волчье чутье.
Он внезапно вскинул голову, стукнувшись затылком о столб, взвыл. Рот раскрылся, над Болотом пронесся жуткий нечеловеческий вой.
– Прощай, – ответил Олег отчаянно, – но… неужели погибнем? Сейчас всплывут упыри, будут есть нас живыми? Отъедать ноги, выгрызать у живых животы? Это с нами, не с кем-то другим?
Мрак оборвал вой, бросил грубо:
– Заживо? Ты их надуешь!.. Околеешь с перепугу. Или обгадишься со страха так, что даже упыри есть не станут. А вот нам с Таргитаем…
– Я тоже надеюсь помереть со страха, – проговорил Таргитай, он с трудом выталкивал слова через стиснутое ужасом горло. – По мне что-то мелкое ползет, и то я уже кончаюсь…
– Я останусь один?
– Мрак! – закричал Олег. Он отчаянно дергался, столб мелко дрожал. – Надо придумать что-нибудь! Ты сам говорил: тони с надеждой выбраться на берег!.. Давай как-нибудь захватим упыренка… Когда все вылезут, скажем, что порешим, если нас не отпустят!
– Волхв, не перехитри самого себя. Упыри не знают родства. Они даже не звери!
Мрак откинул голову с такой силой, что из столба брызнула желтая вода. Туча уходила за виднокрай, небо засияло, из-за тучи брызнули солнечные лучи. Глядя в небо, Мрак вдруг жутко взвыл. Лицо покраснело, напряглось, вздулись жилы. Челюсти были сжаты. Лицо начало удлиняться, потемнело, словно на солнце набежала тучка. Таргитай понял в страхе, что тучка ни при чем, лицо Мрака покрывается шерстью! Воющий рот превратился в жутко оскаленную пасть, страшно блестели острые клыки.
У столба, туго привязанный, люто рычал и дергался получеловек-полузверь. Он выл, хрипел, брызгал желтой слюной. Веревки врезались глубоко, оборотень задыхался, одна из петель давила горло. Оборотень дернулся, высвободил истончившиеся лапы из узлов, рассчитанных на человеческие икры, стал рвать острыми когтями веревку. Та впилась так глубоко, что волк рвал когтями и свою грудь. Полетела шерсть, брызнула кровь.
Олег поспешно отвернул голову:
– Никогда не видел… Не знал, что так страшно!
На далеком помосте забегали дряговичи. По столбу поспешно соскользнул Чушак, за ним в Болото слезли с десяток мужиков. Им сверху побросали остроги, дубины. Вооружившись, они заспешили к болотному капищу.
