Лиска сверкнула глазками.
– Таких больше нет!
– Да нет, не подрались чтоб в небе. Олег не больно драчливый, всегда старается договориться.
– А ты?
– Я первым никогда не нападу.
– Даже на врага?
– А у меня нет врагов, – ответил Таргитай.
Амазонка с удивлением посмотрела в его чистое лицо. Глаза певца бесхитростные, открытые, полные доброты. Она не нашлась, что сказать такому удивительному человеку. Наверное, единственному на свете. Пустила коня вперед, словно боялась заразиться.
В обед на бледные щеки Олега вернулся пока что дохловатый румянец. Мрак стреножил коней.
– Костер развести сумеешь?
– Я лучше взгляну, где ручей… И близко ли Агимас.
Мрак остро смотрел в его измученное лицо.
– Ты едва на ногах… Впрочем, ноги можно волочить по воздуху.
– Я так заморился, что ничего не боюсь.
Путешественники в молчании наблюдали, как человеческое тело потеряло форму. Из безобразного месива возникла прежняя чудовищная птица, забилась, стряхивая одежду, пробежала несколько шагов, упала, запутавшись, но портки наконец соскользнули. После трех мощных прыжков оторвалась от земли.
– Опять страшилище, – вздохнул Таргитай. – Лучше бы в орла… Или сокола.
– Тебе бы выбирать, – ответил Мрак отстраненно, пристально глядя в небо, его кулаки сжимались, он покачивал ими, повторяя каждое движение волхва. – Это ты у нас орел… который зачем-то деревья клюет, а Олегу такое… Неспроста. Что-то, видать, в нем есть такое, что магия вытащила наружу.
– Ну да, – возразил Таргитай недоверчиво. – Олег у нас овечка!
– Если овечку раздразнить, то и на волка кинется.
– Это ж как надо дразнить!
– А мы все раздразненные. По пятам гонится Агимас, с боков сжимают охотники за черепами, а впереди точат ножи стражи Дерева. Кем угодно перекинешься.
Нелепая птица, если это все-таки птица, сделала полный круг. Таргитай рассмотрел длинный прямой клюв, а когда птица-зверь раскpыла его, блеснули острые как иглы зубы. С затылка шел гребень, переваливался по короткой толстой шее на спину. Крылья гигантские, а когда птица парила, распахнув их во всю ширь, солнце просвечивало сквозь тонкую кожистую пленку. Внутри темнели кости и толстые жилы. Лапы чудовище прижимало к пузу – чешуйчатые, с желтыми когтями, снизу блестели чешуйки покрупнее, как у старой щуки или большой змеи.
Часто хлопая крыльями, проваливаясь в воздушных ямах, летающий зверь резко взмыл. Внизу на земле слышали натужное дыхание, словно волхв с тяжелым мешком карабкался в гору. В небе распластал уродливые крылья, походил кругами, кое-как отдышался, полез еще выше.
Когда превратился в едва видимую точку, Мрак хлопнул себя по лбу:
– Чего торчим, как козы на привязи? Лиска, собери одежонку. И коня возьми. Ему сверху видно, не промахнется. Зайца же прибил?
Не проехали и версты, над головами мелькнула угловатая тень. Зверь-страшила упал перед конскими мордами. Таргитая едва не скинуло. С земли с трудом поднялся измученный Олег – грудь ходуном, из горла хрипы, мокрый.
– Куда прете, дурни, – прохрипел он. – За гаем прямо на вас идут конные… Сотни две, не меньше!
Мрак круто развернул коня:
– Мог бы крикнуть сверху!
Лиска протянула руку. Олег без смущения ухватился, вскарабкался в седло. Таргитай уже нахлестывал коня. Мрак искоса проследил, чтобы Олег по крайней мере не растерял мешки и одеяла, погнал коня к пологому овражку.
Олег пробовал на ходу одеться, не сумел, суетливо дергался, пока Лиска не сказала с восхищением:
– Какие у тебя, оказывается, широкие плечи!
Олег подозрительно покосился на Лиску. Ее лицо абсолютно серьезно.
– У меня?
– И жилы как тугие веревки, – сказала она одобрительно. – А пуза нет вовсе. Ты как из дерева!
Олег не понял, похвала или оскорбление, смотрел растерянно.
– Ну, скажешь… И зубы у меня кривые… И ноги…
– Зубы не кривые, – поправила она, – а хищные! А ноги у мужчин и должны быть мужскими.
Олег ощутил, как спина сама собой выпрямляется, а грудь вздувается широкими пластинами мышц.
