чуланы, глубокие ниши, потайные каморки, три зала – Мрак излазил всюду, перетрогал все, что можно потрогать, изучил запоры, засовы, ставни. В залах на стенах висели мечи, булавы, оскепы, оскорды, клевцы, кинжалы и щиты всех размеров и форм. Мрак сперва удивлялся: зачем такое магу, да еще старому? Правда, все под таким слоем пыли, что могло уцелеть с той поры, когда Гольш не был ни старым, ни магом.
Гольш донимал их утром. С полудня и до глубокой ночи сновал вокруг котлов с варевом, в камине выплавлял чудные металлы, заманивал в башню и ловил летучих мышей. Невры, будучи гостями, пробовали помогать – без дела сидеть умел лишь Таргитай, зато еще как умел, но слуг у Гольша хватало, к тому же старому пню, кроме своей магии, почти ничего не требовалось. Да и магией, по понятиям невров, не занимался. Докапывался до чего-то, терзался, ярился и бил посуду. Мрак предположил, что старик пытается овладеть теми силами, где кончается магия, а начинается черт-те что и по бокам пряжки.
На седьмое утро из комнаты Гольша слышались скрипы, треск, в щель под дверью выполз черный дым. Янтарные глаза, вмурованные в металлическую дверь, дважды вспыхнули оранжевым, налились кровью. Донеслось раздраженное бормотание, дверь с треском ударилась о стену.
Маг был в черной мантии с золотыми звездами, остроконечном колпаке. Длинные рукава развевались, как крылья издыхающей летучей мыши. В руке сжимал резной посох, отделанный медью и золотом.
– А, лесные варвары, – буркнул Гольш, его глаза смотрели сквозь гостей. – Отбуду на три дня. Живите как жили. Магия вам ни к чему, накормят слуги. Поупражняйтесь сами, у вас получается. Вся башня пропитана магией, даже воздух насыщен чарами. Что-нибудь да получится.
– Получится, когда загнемся вовсе? – пробормотал Мрак, а громко сказал с подъемом: – Какая жалость, что отбываешь! Каждый вечер засыпаю с мыслью: скорее бы утро да снова за учебу. Мол, бог даст день, а демон… гм… Гольш – работу. Но раз надо, то надо. Не отказывай себе, мудрый! Иной раз нужно уйти в такое, чтобы встряхнуться, а то от нашей собачьей… или собачачьей – как правильно, чтобы получилась магия? – жизни рехнуться, как два пальца замочить.
– С вами это просто, – буркнул Гольш. – Из башни не выходить, я прочел в небе опасность. Стены крепкие, слуги вооружены, магией пропитан каждый камень. Или это уже говорил? На кухне не шарьте, вас накормят… Правда, жрете, как… Ладно, еще двух поваров сотворю.
Перешагнул порог, в два широких шага пересек площадку. Мрак раскрыл рот; старый маг вспрыгнул, словно взлетел, на широкий подоконник. Толстые металлические прутья исчезли, тут же возникли снова – несокрушимые с виду, кованые, – пропустив тощую фигуру.
Гольш постоял на самом краю, четко вырисовываясь на слепяще голубом небе. Факелы бросали в спину багровые сполохи, хвостатые звезды шевелились как живые. Вдали прогремел гром, прокатился, громыхая глыбами, снова треснуло – ближе. Полыхнула белая как снег, холодная молния. Снова затрещало, будто великан разрывал над башней гигантскую шкуру.
Невры от блеска зажмурились. Когда темные пятна перестали плавать в глазах, набежавший ветер смахнул с подоконника горстку оранжевого песка.
– Дунул-плюнул, оседлал молнию, – сказал Мрак завидующе. – И уже за тридевять земель! Сидит себе в корчме… Дурацкий колпак, что под стать разве что Таргитаю, спрятал в мешок, сам прикинулся ворюгой или разбойником. Тех уважают. Пьет вволю, баб лапает, а ежели что не по ндраву – морду бьет. Хоть и старый, а по чужим огородам не прочь… еще как не прочь!
– Мрак…
– А что? Это волхв, я понимаю. А мы сюда двое суток на дырявой тряпке перли! Помнишь, как Таргитай приучался гадить с середины ковра, страшась задницу высунуть? До сих пор тошно.
Олег пошел вдоль стены, щупал массивные глыбы, несокрушимые и надежные, сотворенные еще первыми богами. На окне потряс металлические прутья.
– На ковре – не пешком, как ты гнал нас через Лес. Завалы, буреломы, болота! А как пробирались по Степи? А что на ковре под грозой побывали, тебе же лучше. Раны промыло.
– А вороны клевали? – напомнил Мрак. – До самых Песков целая стая гналась! Тарх до сих пор просыпается с воплем.
– Ему снится, что начал работать. Мрак, мне почему-то не по себе. Все время мерещится, что вот-вот стрясется беда.
– Пуганая ворона куста страшится.
– Я в самом деле чую недоброе!
– Добрый нос за три дня кулак чует.
Олег, не слушая, обошел комнаты – лишь свою Гольш запер магическим словом, – спустился на поверх, порыскал, проверил и перепроверил решетки на окнах. Не поленился сойти вниз, ощупал массивный запор на воротах. На всякий случай – береженого все боги берегут – подпер ворота бревном. Магия магией – когда получается, когда нет, – а бревно на то и бревно, что не подводит.
ГЛАВА 4
К вечеру Олег не находил места, вздрагивал при каждом шорохе. Таргитай и Мрак велели слугам накрыть стол да не забывать, что они грубые варвары, а не утонченные маги. Олег пожевал травки – вылитый маг, снова отправился крепить запоры, закрывать щели. Друзья остались за столом: им-де поправляться надо. Олег, ныне чуткий к словам, обронил язвительно, что поправляться – толстеть, жиреть, но оборотень и певец трудились в поте лица, даже упрели, за ушами лящало так, что по всей башне гуляло эхо, распугивало привидения.
Воздух сухой, прокаленный. Небо начало темнеть, когда Мрак насторожился, потянул ноздрями воздух, с грохотом отодвинул стол. Секира словно сама прыгнула в широкие ладони.
– Беда? – спросил Таргитай с набитым ртом.
– Что-то приближается. Запах вроде бы конский… но сверху, будто скачут по облакам.
Подошел к окну, отшатнулся. Уцелевший клок шерсти на загривке встал дыбом. Когда повернулся к друзьям, глаза горели желтым волчьим огнем, а в горле клокотало.
С высоты к башне падали, словно скользили с крутой горки, крылатые звери. Шерсть блестела как золото, а громадные оранжевые крылья, пронизанные веревками сухожилий, мощно вминали воздух. Звери
