– Предательство раскалывает сердце певца? Слышал, не верил. Лесные люди, я вынужден лишить вас жизни… Маги не знают ни жалости, ни благодарности, ни злобы. Они – разум.
Мрак стоял потемневший, плечи обвисли, будто держали гоpу. Олег спросил безнадежно:
– Но у тебя – Жезл Мощи, у тебя – Пракамень, у тебя даже Яйцо!.. Почему не дать нам уйти?
Гольш покачал головой:
– Вы с вашим «авось» чересчур опасны и непредсказуемы. Не могу дать вам даже одного шанса на миллион лет… хотя столько не проживете. А вот я, имея Жезл и Пракамень…
Он обрекающе опустил ладонь на Пракамень. Мрак и Таргитай невольно придвинулись к Олегу, стали плечо к плечу, покрытые ранами, измученные, в рваных волчьих шкурах.
– Вы чересчур удачливы!
Камень под рукой мага вспыхнул радостным пурпурным светом. На лице Гольша появилось удивление, пальцы разжались, в глазах метнулся дикий страх. Олег сказал зло:
– Миллионы лет?.. Доживи до вечера.
Гольш начал подниматься, но красный свет от Пракамня побежал по руке, наполнил старого мага, вспыхнул ярко и слепяще. Яйцо осело сквозь дымок, а сизый пепел, бывший только что могучим магом, выдуло ветерком.
Мрак неверяще смотрел на опустевшее кресло, где одиноко и холодно блистало Яйцо.
– Что это он? Не умеет обращаться с огнем? В таком возрасте?
– С огнем никто не умеет, – устало сказал Олег. Глаза блуждали, тело оставалось здесь, а душа явно заглядывала во все лисьи норки вблизи башни. Он проговорил с усилием, помня, что маги – это разум, а не позорящие человека чувства: – Не такие уж мы лесные авосьники, Мрак. Я все-таки просчитал так и эдак, прикинул, просмотрел все дороги. Всякий раз выходило недоброе… Подозревать старого человека неловко, потому я лишь на всякий случай… Ты ж сам говорил, что береженого свои боги берегут и чужие не трогают! Я наложил заклятие на Пракамень. Всякий погибнет, кто воспользуется первым.
Мрак раскрыл рот:
– Но как же ты?..
– Сотворенный раб по моему наказу велел бы Камню, скажем, подмести пол. Сгорел бы, но заклятие снялось бы.
Голос его прервался всхлипом. Мрак дружески обхватил за плечи, а Таргитай с горячим сочувствием обнял и поцеловал в щеку.
– Олег, мы тебя любим!.. Ты самый замечательный. Ты – умный, ты в самом деле Вещий. А ей в личине зверя лучше. Ты ж сам говорил, что звери счастливее людей! Потому она к тебе сразу и прилипла.
– Она прилипла потому, что Олег взялся найти Мардуха, а там – за ноги и о стену! Олег, ты – Вещий. А что Лиску не раскусил, то никто не поймет, не вычислит баб. Даже Ящер не поймет, хотя все женщины ему родня.
Он бережно усадил Олега на место Гольша. Таргитай положил волхву на колени Яйцо, как недавно клал Гольшу. Мрак подал Жезл. Олег рассеянно опустил ладонь на кристалл Пракамня, а Таргитай зачарованно уставился на просвечивающуюся кисть молодого волхва. Косточки темные, суставы как зеленоватые хрящики, а плоть просматривается нежно-розовым, видно каждую жилку!
Олег опустошенно взирал на сверхмогущество в его руках. Дрались для всего человечества, а ушла Лиска – и нет дела до всего света. Неужто прав Боромир, что все делаем ради женщин, признаемся в этом или нет?
Мрак беспокойно ходил по разгромленной комнате. В огромные дыры врывались горячие струи, оплавленные края потемнели. Стены потрескивали, потревоженные глыбы кряхтели, с потолка сыпались тонкие струйки песка. Мрак поднял Жезл Мощи, насильно воткнул в руки Олега.
– Держи! Как я держу секиру, а Таргитай – дудочку. Эх, если бы так Меч держал!.. Что делать с Яйцом? Нам решать. На Гольше Ящер уже воду возит. Нет никого, с кем посоветоваться. Три наши голые, как облупленные яйца, души на всем белом свете.
– Почему только наши? – не понял Таргитай.
– А потому, что надоверялись, хватит.
Олег, двигаясь все еще как во сне, оставил Яйцо на кресле, единственном, что уцелело в помещении, сам пошел к порогу и сел, уронил голову. Жезл лежал на коленях, как простая бронзовая палица. Пракамень едва заметно поблескивал. Подозрительному Мраку показалось, что предостерегающе.
– Судьба мира, – прошептал Олег. – А мне сейчас ударить бы по скорлупе… Пусть все заново. Другие люди, другие боги.
– И я готов, – сказал Мрак угрюмо. – Влуплю так влуплю!
Таргитай смотрел растерянно:
– Если вы, то и я стукну, но как же?.. Такое говорите, такое… что я даже не знаю!.. Неужто все… так по-дурному?
Олег остро взглянул на певца. Тот впервые попал в точку. Великое и грандиозное как раз и свершается по случаю, нечаянно, от недомыслия, по злости, редко – как задумано. Такой горькой истине учили мудрые книги, так увидел и сам. Три лесных варвара, грубых и диких, в силах изменить судьбы мира, а великие умы высчитывают, сколько демонов поместится на острие иглы!
В мертвой тишине прогремел хохот, в котором почти не было человеческого. Над головами затрещало, посыпались мелкие камешки, блестя свежими сколами. Обрушился яркий свет. Крыша исчезла, все оказались под открытым небом. Каменные глыбы, словно сметенные могучим кулаком великана, падали по широкой дуге вниз!
