– Не проще объявить награду? А сами пировали бы в местной корчме. Мы – ветераны битв, а не презренные людоловы!
Передний всадник ответил свирепым голосом, от которого у Таргитая побежали мурашки по спине:
– Мардух послал нас не зря.
– Послал бы воинов попроще. Стыдно, сотня – за тремя!
Проехали. Мрак напрягал слух, но Таргитай яростно завозился, начал драть ляжку ногтями: куснул муравей. Мрак едва различил искаженные от сдавленной ярости слова:
– Я сам… засаду… как только…
Мрак с наслаждением дал Таргитаю по шее. Тот ткнулся в грязную землю. Олег дышал тяжело, глаза блуждали. Мрак проговорил тихим голосом:
– Либо я ослеп, либо рехнулся. Это Агимас?
– Он, – подтвердил Олег мертвым голосом. – Надо было зарезать. Даже связанного! Он бы зарезал. Не просто бы зарезал, а…
Оглянулся на рыжеволосую, умолк. Лиска отвязывала коней, уши ее шевелились, спина напряжена. Мрак в задумчивости почесал непривычно голую грудь, ну почти голую, волосы отрастают все-таки медленно.
– Здорово допекли… Все забыл, даже свое имя и род, оставил ненависть в душе и черном сердце.
Олег сказал, повторяя Гольша:
– Друзья могут быть фальшивыми, а враги всегда настоящие.
В тягостном молчании вывели коней. Подул холодный северный ветер. Невры даже не заметили, что воительница, и без того крохотная, сжималась в комок, пытаясь удержать остатки тепла. Мрак все замечал, но лишь хмуро скалил зубы. Олег, погруженный в думы, обратил внимание не раньше, чем сердобольный Таргитай расковырял мешки, укрыл рыжую покрывалом из старой шкуры. Она посмотрела благодарными глазами, но вышептать ничего не могла: губы посинели и распухли.
Заночевали в лесочке, не успев добраться до села или деревни. Лиска едва не влезла в середину костра, пропахла огнем и гарью. Едва перестала стучать зубами, прилипла к Таргитаю:
– Где перехлестнулись с Агимасом?
– На великом празднике певцов, – ответил Таргитай самодовольно и бросил на Олега победный взгляд. – Еще в киммерийском тцарстве.
Лиска ахнула:
– Агимас пел?.. А что у него с лицом? Шрамы совсем свежие.
– Олег разукрасил.
Лиска с недоверием оглянулась на волхва. Олег с отстраненным видом чертил прутиком по земле. На просветленном лице были отрешенность от мирских дел, мудрое раздумье.
– Как он… мог?
– Ему лучше под горячую руку не попадаться. Зашибет.
Лиска снова покосилась на задумчивого волхва, спросила шепотом:
– Наверное, Агимас плохо пел?
– Нет, это Олегу медведь на ухо наступил.
Утром Мрак поднялся, как всегда, первым, так считал, но на этот раз Олег уже сидел возле прогорающего костра. Багровые угли потрескивали, рассыпались – волхв задумчиво тыкал в них прутиком.
– Не ложился?
– Волхвы спят мало. Волхв – не певец.
– Не защищай байбака. Ты раньше тоже спал без задних ног. Меняешься, Олег, меняешься!
– Тарх тоже изменился. Не так заметно, но… песни стали иными. Мрак, я чую, что нас опасаются всерьез.
Мрак пренебрежительно хмыкнул:
– Чуешь! Без чуянья видно. Почуй, как добежать к Мировому Дереву. Или доползти, обдирая локти. Если надо, то – обламывая ногти и царапая пузо.
– Я в самом деле чую. Смутно, как сквозь густой туман, когда звуки идут с разных сторон… Сейчас мы слепые котята, но когда добудем… ежели добудем, то даже сильным магам тягаться с нами будет непросто.
Лиска проснулась, потянулась сладко. Заметив Олега, насторожилась. Маленькие ушки заметно шевельнулись. Мрак понизил голос:
– Торопятся прихлопнуть нас раньше?
– Да. А мы должны успеть ухватить Жезл.
Мрак двинул глыбами плеч:
– Ну, я не прочь уцелеть и потом.
После короткого завтрака снова оседлали коней. Потянулась холмистая равнина, трава торчала странно
