Свечи по ее распоряжению убрали, теперь у него на столе под розовым абажуром была карельская лампа. Свет от нее шел ровный и сильный, от простых свечей глаза Засядько к ночи уже уставали так, что буковки начинали расплываться.
Пол по распоряжению Оли покрыли толстым ковром, а окна его кабинета были завешены плотными гардинами. Такие же гардины закрывали и дверь. Впрочем, Засядько, смеясь, объяснял, что он способен работать на скачущем коне, под грохот пушек или на попавшем в шторм корабле. Иначе много бы он наработал, ежели вся жизнь – шторм!
Оля не сердилась, затаенно улыбалась. Она прислушивалась к только ей понятным знакам, а однажды, когда Засядько вернулся домой, как обычно, поздно ночью, то застал непривычную суету, навстречу попался веселый толстенький господин в черной одежде и с саквояжем в руке.
– Добрый вечер, милостивый государь, – сказал он, поднимая шляпу. – А если точнее, то доброй ночи… Поздравляю, все прошло отлично!
– Что? – не понял Засядько.
Он поймал на себе укоризненные взгляды прислуги. Толстенький господин снова засмеялся:
– Вы не представляете, как приятно иметь дело со здоровыми людьми! А то вся наша аристократия насквозь источена болезнями, сколько женщин умирает прямо во время родов…
Засядько метнулся наверх. Из спальни слышались голоса. Он распахнул дверь, на кровати лежала Оля, щеки ее побледнели, но в глазах был прежний блеск и затаенный смех.
– О, Александр, – сказала она с облегчением. – Скажи же им наконец, что я уже хочу есть. И что я не собираюсь лежать целый день!
– Кто? – выдохнул он.
Ее красивые брови взлетели вверх.
– Как, ты уже сомневаешься в предсказаниях гадалки?
– Олечка…
Он упал на колени возле кровати, поцеловал ее бледную руку. Затем она поймала его за ухо, сдавила:
– Будешь морить меня голодом?
– Нет, – пообещал он. – Сейчас сам принесу тебе супу. А где… сын?
– В детской с няней.
– Ты уже и няню подобрала? Мотылек ты мой предусмотрительный!
Она выглядела обиженной.
– А что ж ты думал, я вот так сразу справлюсь… когда их станет восьмеро?
Через несколько месяцев после начала занятий училище посетили Александр I, великий князь Михаил и граф Нессельроде. Тесные помещения и грязный двор не порадовали высочайших особ. Через неделю Александр I вызвал к себе Засядько.
– Тесно у вас, Александр Дмитриевич! – перешел прямо к делу. – Тесно и грязно. С графом едва не приключился обморок – как раз между импровизированным туалетом и помойной ямой. При таком положении вам будет трудновато тягаться с Европой! У вас имеются какие-либо соображения на этот счет?
– Только одно, – ответил Засядько. – Давно думаю над ним. Частичные меры ничего не дадут. Нужно строить новое здание. Добротное, светлое, приспособленное для занятий.
– Смету сумеете составить? – спросил Александр.
– Конечно.
– Вот и хорошо. Другим не верю: обязательно урвут от казенного пирога.
– Необходимо еще здание для учебной артиллерийской бригады, – сказал Засядько, осмелев. – Лучше построить сразу, чем потом лепить пристройки.
– Верно, – согласился Александр, – пристройки портят вид. Что еще?
– Потребуются просторные конюшни, манеж… Когда представить смету?
– Как можно скорее!
По смете получилось четыреста сорок тысяч рублей. Деньги были громадные, и Засядько отправился к царю с некоторой тревогой: захочет ли утвердить подобные расходы.
Однако Александр I, против обыкновения, не переслал бумаги в финансовый отдел для пересмотра. Он верил генералу. Ни одному завистнику не удалось подкопаться под исключительную репутацию директора училища.
– Надеюсь, – сказал он, подписывая бумаги, – вы предусмотрели все, дотаций не потребуется.
– Не сомневайтесь, – заверил Засядько. – Все учел. Пересмотрел цены инженерного департамента за последние четыре года.
– И когда вы только успеваете?
– Что делать, нужно!
Совмещать должности директора училища, преподавателя артиллерии да еще следить за строительством нового здания оказалось нелегко, но все же возможно. Вскоре Александр I предложил Засядько взять на себя еще руководство Петербургской лабораторией пиротехники. Хоть времени было в обрез, но Засядько немедленно согласился. Вспомнил сарай, переоборудованный под лабораторию, в
