порохом…
Он спрыгнул с коня и бросился через толпу:
– Что же вы стоите?! Ждете пожарных?
В толпе засмеялись. Все знали, с какой скоростью начинают собираться петербургские пожарные.
– В этом сарае сорок мешков с порохом! – крикнул Засядько.
Это подействовало, хотя и не так, как он рассчитывал. Гудящая как рой толпа мгновенно исчезла, осталось несколько подвыпивших любопытных парней. Они обалдело уставились на разъяренного генерала, который голыми руками принялся ломать и разбрасывать дощатый забор, соединявший сарай с горящим домом.
– Уносите эти доски к чертовой матери! – скомандовал Засядько.
Парни с готовностью принялись помогать. Такой генерал им нравился, да и работа веселая: ведь ломать – не строить…
Из переулка послышался приближающийся топот. На взмыленных лошадях выскочили Внуков и Греч.
– Александр Дмитриевич!
– Помогайте! – скомандовал Засядько.
Друзья бросились на борьбу с пожаром. Двоих из помогавших парней Засядько послал в ближайшие дома за ведрами. Вскоре удалось наладить цепочку от ближайшего колодца. Греч сидел на крыше сарая и лил воду под ноги. Искры летели ему на спину, и он ерзал, по-цыгански дергая плечами и хлопая по коленям, где уже начинали тлеть брюки. Засядько велел ему вылить на себя ведро воды.
Постепенно площадь перед лабораторией опять начала заполняться народом. На этот раз все держались вдалеке: слухи о сорока мешках пороха распространились со скоростью ветра. Много было карет и открытых колясок.
– Развлекаться приехали, – проворчал Внуков недоброжелательно.
– Не обращай внимания, – посоветовал Засядько.
Он послал несколько человек с ведрами в горящий дом. Арсеналу и лаборатории уже ничего не угрожало, можно было позаботиться и о купчихином добре. А то дождется пожарных, когда и угли погаснут!
Внуков пристально всмотрелся в одну из карет и сказал Засядько иронически:
– Ай-яй-яй, Александр Дмитриевич! Вы советуете не обращать внимания на государя императора?
В самом деле, в одной из карет сидел сам Александр I. По мере того как и другие узнавали карету императора, в толпе пробуждалось рвение. Многие изъявили желание тушить пожар и бестолково толпились возле дома, делая вид, что спасают Отечество. Но, увы, к их огорчению, пожар был уже потушен…
Засядько вместе с Внуковым и Гречем отошел в сторону почиститься от сажи и копоти. Товарищи выглядели не лучше. Греч походил на черта из преисподней: весь в саже, только глаза и зубы блестели. Внуков безуспешно пытался натянуть на плечи лоскутья расползающейся рубашки.
К ним подбежал молоденький щеголеватый офицер. По контрасту с тремя закопченными фигурами, похожими не то на рудокопов, не то на трубочистов, он выглядел особенно румяным и чистеньким. Засядько узнал князя Волконского.
– Александр Дмитриевич! Государь император изъявляет вам монаршее благоволение…
– Тронут, – ответил Засядько хрипло. – До глубины сердца. За отеческое… э-э… благоволение.
– …и предполагает избрать для лаборатории более безопасное место.
– Гм… Вот так сразу?
Волконский смешался:
– Я только передаю слова монарха.
– За городом? – спросил Засядько, сразу же сообразив, о чем речь. – Передай мое сердечное восхищение той скоростью, с какой император принимает правильнейшие решения. Простите, не требуется заседать Совету, чтобы вот так враз и в самую точку!
– Вот-вот, – сказал Волконский несколько обескураженно, раньше Засядько в чрезмерном монаршем восторге замечен не бывал. – Необходимые средства выделят немедленно.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло… – пробормотал сзади Внуков.
– А как насчет Арсенала? – спросил Засядько. Он решил ковать железо, пока горячо. – Его тоже нельзя оставлять в окружении жилых домов. Наш монарх уже показал, как он молниеносно, аки эллинские герои, решает быстро и точно. Надеюсь, он прямо не выходя из кареты решит и этот не столько острый, как пожароопасный вопрос…
– Я доложу государю императору, – поспешно ответил Волконский. – Да вы и сами сможете внести проект…
– Я готов! – воскликнул Засядько.
– Не сомневаюсь, – ответил Волконский кисло, – как только… приведете себя в надлежащий вид. Дело в том, что с государем в карете находятся великие княжны Анна и Мария, и он не может пригласить вас немедля…
Засядько с усмешкой взглянул на себя и товарищей. Трое разбойников с большой дороги. Какая там карета!
