ирисов, лиловая туника, перехваченная в талии золотой цепочкой... Погодите, никак она и есть загадочная подружка Малыша? Это несправедливо! Почему какому-то деревенщине, не умеющему толком двух слов связать, достаются самые лакомые кусочки?!
– Еще вчера я бы сказал – Диери, перед тобой мой хороший знакомый Ши Шелам, – вовсю резвился Аластор. – Но сегодня, видно, жизнь круто переменилась. Ты теперь кто, дружок?
– Шелла, – обреченно представился Ши. – Пойдемте домой, а? Нет у меня больше сил шарахаться от каждой тени.
Спутница Конана оказалась сообразительной не только на вид. Любопытство сгрызало ее яростнее хорька, закусывающего свежезадушенной курицей, и все же Диери сумела обуздать свои чувства. На следующем же перекрестке она остановилась:
– Надо полагать, сейчас начнется обмен добытыми секретами? Чего не знаешь, того не выдашь, посему разрешите вас покинуть. Рассыпаться в извинениях необязательно – я знаю правила здешней игры. Спасибо за компанию. Надеюсь, завтра увидимся? – последняя фраза предназначалась одному только Малышу и сопровождалась улыбкой, способной растопить тысячелетний ледник, отвлечь закоснелого праведника от молитвы или заставить нелюдимого мальчишку из варварского народа смутиться и забормотать что-то невнятное.
Шелла не сумела как следует насладиться этой редкой сценой: Аластор, кивнув Диери на прощание, молча сгреб Шеллу за плечо и оттащил подальше от расстававшейся парочки. Конан вскоре нагнал их. Ему удалось сохранить привычное, сдержанно-настороженное выражение физиономии, однако кончики ушей отчетливо наливались багровым. Прощание с очаровательной Диери, надо полагать, вышло не слишком церемонным.
– Где ты ее отыскал? – в Шелле незамедлительно воскрес Ши с его стремлением узнавать все о своих друзьях и знакомых. – Кто она такая? Учти, я тоже хочу с ней познакомиться! Незачем столь хорошенькой крошке тратить лучшие годы на возню с такой вечно хмурой орясиной, как ты! Открой тайну – как ты принудил ее выдерживать твое общество?
– Дорогуша, – ядовито-ласково вмешался Аластор, перебив разглагольствования Ши-Шеллы, – нам будет куда интереснее послушать про твои похождения. Например, почему за тобой гоняются бойкие мальчики уль-Вади? Отчего ты выглядишь так, будто пыталась отбиваться от своры бешеных псов? Подозреваю, в образе милой девушки тебе пришлось пережить самые яркие моменты в твоей краткой жизни? А, Шелла? Поделись новыми впечатлениями с верными друзьями!
Конан, на удивление быстро смекнувший, что к чему, смерил Шеллу откровенно презрительным взглядом и изрек, как припечатал:
– Муж женовидный стоит презрения.
– На себя посмотри!.. – взвилась оскорбленная Шелла. – Медвежуть волосатая!
– Тихо, тихо, – Аластору пришлось снова ловить девушку в охапку. – Вы еще подеритесь...
– Пусть он не обзывается! – потребовала Шелла.
– Малыш, между прочим, сказал истинную правду, – вполголоса заметил Аластор. – Так кому ты перебежал дорожку? Вернее, перебежала?
– Да не знаю я, – Шелле внезапно расхотелось кричать и ссориться. Спрятавшееся было отчаяние радостно высунуло склизкую морду из потаенного уголка в душе и глумливо ухмыльнулось. Шелла мысленно влепила ему между глаз увесистым мешком с камнями. Отчаяние увернулось и юркнуло в свое убежище. – Альс, погоди про меня! Скажи, ты никогда не встречал человека по имени Кебрадо? Он наверняка с Полуденного Побережья. Его еще называют Ларгоньо, причем всегда добавляют обращение «ваша светлость».
– Дон Кебрадо Эльдире лос Уракка, граф Ларгоньо, родом из Зингары. Обладатель громкой родословной постарше королевской, владелец парочки внушительного размера поместий, крупной доли в доходах процветающего торгового дома «Офирский венец», и прочая, и прочая... – после краткого раздумья озадаченно произнес Аластор и нахмурился. – Полностью имя звучит вот так. Да, я его знаю. Его светлость давно числит меня среди избранных личных врагов... Признаться, для этого имеются веские причины. При чем здесь?..
– Он в городе, – отчетливо произнесла Шелла, стараясь ничего не забыть и не перепутать. – Живет у Назирхата уль-Вади. По его настоянию Назирхат собирает умельцев и намерен через два или три дня почистить городскую казну. Вдобавок благороднейший дон желает, чтобы в компанию обязательно входил ты. Похоже, он здорово на тебя разозлился. Сам догадаешься, почему. Еще его светлость хочет возвратить какое-то украденное сокровище, которое тоже спрятано в здании казны. Я был... была в доме Назирхата и случайно услышала его разговор с этим самым Кебрадо. Меня заметил Кодо, который, по-моему, тоже тайком запихивал ухо под дверь, и натравил своих головорубов. Остальное вы видели.
– Полагаю, сокровище, о котором шла речь – часть добычи гнома Альбриха и его лихих дружков, – поначалу Аластор казался изрядно удивленным, затем стал чрезвычайно задумчивым и даже зашагал медленнее. – Вот в чем дело...
Шелла с Конаном переглянулись, безмолвно заключили временное перемирие и стали нетерпеливо ждать объяснений.
– Городская казна сейчас полна под завязку, – наконец заговорил взломщик. – Не сегодня-завтра Совет должен начать отправлять караваны в Немедию, Туран, Офир, Хорайю и прочие страны, которые либо считают Замору своей провинцией и требуют выплаты налогов, либо ждут расплаты с долгами. Если Назирхату удастся проделать задуманный трюк, опустошив кубышку, это будет попахивать отлично выполненной кражей сфинкса...
– Неужели? – охнула Шелла, зажмурившись и попытавшись сосчитать, какая же сумма окажется в кармане предприимчивого уль-Вади. «Сфинкс» равен тысяче талантов, в таланте, громадном золотом слитке с клеймом офирского королевского казначейства, насчитывается сто полновесных золотых денариев, за один денарий по нынешним временам менялы дают два туранских империала...
Безнадежно запутавшись и ослепнув от сияния золота, Шелла предположила:
– Тогда месьор Назирхат может смело удаляться из нашего городка. Скажем, в Аграпур, ко двору владыки Илдиза. Или на Полуденное Побережье. Или в тот же Офир.
– А вокруг оставшегося пустым теплого места немедля вспыхнет грызня, – блеснул умением делать выводы Малыш.
