Кэтлин подозрительно долго отсутствовала – всю неделю. Была здесь в последний раз в день его возвращения из больницы. Коди пытался вызвать ее на разговор, раскрыть ей свою душу. Но Кэтлин лишь отмахивалась, твердя, что они обязательно побеседуют всерьез, как только к нему вернутся силы. А потом просто как в воду канула. Он медленно сходил с ума. И решил, что больше не вынесет неизвестности. Кто его знает, что на уме у этой женщины...
– Ладно, так и быть. Можешь встать с постели и немного походить по дому, – жизнерадостно объявил врач. – Только не напрягаться, ясно?
– Я понял, понял! – заверил его Коди.
Брент убрал инструменты в докторский саквояж и строго взглянул на своего пациента.
– И сразу же дай знать, если возникнут сложности. Я передам Дженни, что тебе можно вставать.
Не успел доктор выйти, как Коди уже был на ногах, разыскивая свои джинсы. Жутко неудобно, когда ты не у себя дома, но отец и Дженни настояли, чтобы после больницы он пожил у них. Если удастся переупрямить их, то больше он не проведет здесь ни одной ночи. Решено: сегодня Коди будет спать в своей собственной постели.
Главное сейчас – разыскать Кэтлин и поговорить с ней. Пора уже внести ясность в их отношения и получить ответы на все не дававшие покоя вопросы.
Коди с удовольствием разглядывал свежую ленту гравийной дороги, ведущей к музею. Оказывается, Кэтлин не сидела без дела, пока он валялся в постели. Из него и сейчас помощник пока никудышный. Может быть, следует отложить открытие на недельку-другую...
Тут его мысли приняли совсем другое направление. Коди как раз въехал на пригорок, откуда открывался прекрасный вид на музей. Он даже притормозил и замер, разглядывая. Старое колониальное здание торжественно сияло в солнечных лучах новой белой краской, а ставни покрасили в серебристо-серый цвет. Площадка для парковки автомобилей чернела свежеуложенным асфальтом к югу от здания музея, и Коди насчитал там пять машин. Крошечный островок зелени посреди центрального подъездного пути украшал огромный щит, информирующий посетителей о том, что они только что прибыли в Музей западного искусства имени Сары Энн Вашингтон.
Коди в сердцах обругал себя полудурком и даже хуже, пока выбирался из машины и шагал к крыльцу. Неужели тебе было бы лучше, высиживай она все это время рядом с кроватью? Наверное, твое эго было бы очень довольно. Но речь ведь шла не только об этом.
Если фасад удивлял, то интерьер просто поражал воображение. Дубовый паркет натерли до такой степени, что узор волокон сам по себе стал произведением искусства. То же самое проделали и со ступенями витой лестницы, перилами и балконом внутренней галереи. Деревянные рамы и дверные косяки из дуба сверкали высохшим лаком.
Сверху доносился шум голосов. Коди шагнул вправо и сразу же увидел несколько картин отца, расставленных вдоль стены. Наверное, Кэтлин еще не решила, где что повесить. Коди прошел дальше, тихое эхо его шагов двигалось вместе с ним. Здесь было много работ отца, но присутствовали и работы других художников.
И лишь в последней комнате Коди отыскал самое ценное, на его взгляд, сокровище. Кэтлин стояла на коленях на полу и держала в руках блокнот. Возле нее лежало около сотни лоскутных одеял. Вот Кэтлин рассеянно убрала упавшую на лицо прядь светлых волос и внимательно прочитала записи. Яркая бирюзовая блузка, заправленная в черные слаксы, выгодно подчеркивала золотистый оттенок волос и по-девичьи узкую талию.
Коди совершенно не ожидал накатившей на него волны любви, желания и понимания, что в этой женщине – смысл его жизни. Все нетерпение исчезло, более того, он ясно осознал, что никогда не будет даже и пытаться подтолкнуть ее к какому-либо решению. Нет, на нее и так всю жизнь давили, все время требовали чего-то, угнетали. А он хочет провести с ней остаток жизни и сделать ее счастливой. Но если у нее совсем другие мысли на этот счет, то Коди отойдет в сторону. И как-нибудь переживет.
Он уловил момент, когда Кэтлин почувствовала его присутствие. Хрупкие плечи напряглись, она медленно подняла голову. И когда ее серо-голубые глаза встретились с его зелеными, Коди заметил промелькнувшее в них смущение. Но оно сменилось такой неподдельной радостью, что он чуть не задохнулся от счастья. Она прошептала его имя и поднялась. И все его страхи и сомнения, заставлявшие умирать медленной смертью, растаяли, как только Кэтлин смело шагнула в его объятия.
Коди крепко прижал ее к себе, уткнувшись носом в шелковистые волосы. Кэтлин мгновенно сцепила ладони на его затылке, словно боялась, что он может исчезнуть. Так они и стояли долго-долго, счастливые, что наконец снова вместе.
– Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя здесь, – прошептала Кэтлин.
– Ты хоть немножко скучала по мне?
Кэтлин рассмеялась смехом, похожим на рыдание.
– Я по тебе ужасно скучала, – созналась она. – Если ты когда-нибудь еще так напугаешь меня...
Она замолчала, а Коди тут же воспользовался моментом и нежно поцеловал ее в губы. Но разве их мог удовлетворить робкий поцелуй?
Кэтлин прислонила голову к его груди, слушая участившийся стук его сердца. Нахмурившись, она подняла голову.
– Наверняка тебе дали тысячу указаний не перенапрягаться, а у тебя сердце частит, как паровоз.
Коди расплылся в довольной улыбке.
– Кэти, если любовь к тебе сведет меня в могилу, то я умру счастливым.
– Не шути так, Коди. Думаю, ты даже не догадываешься, как был близок к тому, чтобы...
– Кэти, – прошептал он, обхватив ладонями ее лицо. – Я уже вполне здоров. Так что не волнуйся за меня.
Кэтлин отвернулась от него и прошла к окну, обхватив себя за плечи, словно пытаясь согреться.
