– Ты понадобишься мне, и скоро, – пообещал Император. – И пусть явятся все легаты с консулами.
…Император обвёл взглядом наскоро собранный военный совет. В былые времена его отец, дед и прадед увидели бы перед собой блистательную знать. Ещё при деде Императора все командиры легионов имели титул не ниже баронского. Времена изменились. Сейчас ни один из явившихся командиров не похвастался бы голубой кровью.
Первый, Второй, Шестой, Девятый и Одиннадцатый легионы. Остальное – на Суолле, под командой Тарвуса. Графа Тарвуса. Герцогский патент по-прежнему лежит в Мельине…
– Повиновение Империи, – возгласил старший из собравшихся, консул, командовавший возрождённым Первым легионом, Серебряными Латами.
– Повиновение Империи, – подхватили остальные и Клавдий. Аврамий со свитком пристроился сбоку, готовясь записывать.
– Проконсул, прошу тебя, – кивнул Император.
Старому вояке не потребовалось много времени. Обстановка такая-то и такая-то. Противник перед нами, его позиция сильна. Разведчики отправлены прощупать его фланги, но тяжёлая пехота есть тяжёлая пехота, войско отягощено большим обозом и тысячами беженцев, ищущих защиты и спасения. А за спиной – волчьи стаи, они висят на плечах армии и ждут своего часа.
– Атаковать, – не задумываясь заявил Публий, командир Одиннадцатого легиона, едва только Клавдий закончил и Император кивнул, давая знак, что остальные могут говорить.
– Обойти, – так же уверенно и веско бросил командир Второго консул Сципион. – Фураж, припасы – на спину. Обоз бросить. Беженцев – в середину, как и раньше.
– Согласен с консулом, – заметил бородатый Гай, командовавший Шестым легионом. – Ни к чему рисковать здесь и сейчас. Обманем их. Выставим небольшой авангард, который скуёт противника. Готов им командовать.
– Здесь трусов нет! – хором возмутились начальники Второго и Девятого легионов. – Мы и сами пойдём!
…Спор затянулся. Клавдий и Император молчали, не вмешиваясь. Публий и Скаррон, Одиннадцатый и Девятый легионы, стояли за атаку. Остальные – за обход. Войска устали, говорили они. А впереди – ещё долгий переход до Мельина, где тоже нельзя задерживаться. Твари Разлома шутить не умеют и ждать нас не будут. Оборону же столицы вполне можно предоставить ополченцам. Мастеровые Мельина баронов не жалуют. Тем более что Конгрегация – это не гномы, справиться с ними вполне по силам, особенно если стены высоки и припасы в достатке. На самый крайний случай можно оставить в столице гномий хирд, подземные воители почти что непобедимы, когда сражаются из крепкого места.
– Что скажешь, Сулла? – повернулся Император к легату.
Сейчас уже полный легат Сулла командовал всеми легковооружёнными велитами и арбалетчиками Первого легиона. Император не забывал верную службу.
– Мой Император, в Мельине мы победили, потому что атаковали. Пойдём в обход – бароны на плечах повиснут.
Публий и Скаррон дружно нахмурились.
– А потери так и так выйдут. По лесам – отбившиеся, заплутавшие, да и те же волки недалеко отстали.
– А храбрый легат Сулла полезет в лоб на палисады? – со злой усмешкой бросил Публий. Чином Сулла был равен Публию, но Серебряные Латы есть Серебряные Латы – там и командир легковооружённых будет повыше начальника отдельного легиона.
– Легат Сулла выстроит щиты на колёсах, вдобавок к тем, что в обозе. Через луговину перейти «черепахами». А мои стрелки не подведут. Сам отбирал. Руки не поднимут.
– Не слишком ли, мой Сулла? – хмыкнул Император.
– Не слишком, повелитель, – отважно ответил легат. – После магиков да Мельина с Кутульской башней уже ничего не слишком. Да и Свилле…
Император усмехнулся:
– Будем атаковать. Сломаем мятежу хребет раз и навсегда.
На следующее утро, прекрасное весеннее утро, когда небеса чисты и легкомысленные облачка, кажется, вот-вот обратятся в бабочек и запорхают по собственной воле, вырвавшись из-под власти ветров, – в такое именно утро собравшиеся на холмах мятежные бароны увидели перед собой выстроившуюся за последние ночные часы и готовую к бою имперскую армию. Перед рассветом легионы заняли позицию.
От холмов, где дымили многочисленные костры баронской армии, когорты отделял широкий луг, посередине исчерченный извивами ручья. Не самое лучшее место для наступления, мягко говоря.
Легионы выстраивались вразбивку, оставляя между манипулами достаточно места. Сегодня боя хватит всем и победа достанется тому, кто сможет давить и давить, ни на миг не ослабляя напора, – именно то, что так хорошо умели делать имперские легионы, встав глубоким строем.
Восходящее солнце светило в глаза мятежникам, и это тоже было хорошо.
Император со свитой сидели в сёдлах возле самого края леса. Вольные, как всегда угрюмые и молчаливые, закрывали повелителя со всех сторон – Кер-Тинор беспокоился: волчьи стаи осмелели, приблизились к самым тылам войска.
И именно капитан Вольных заговорил с Императором о Тайде.
– Мой повелитель. Её императорское величество…
Правитель Мельина с трудом скрыл удивление. Мало того, что Кер-Тинор сам, первым обратился к нему, так ещё и поименовав бывшую Видящую народа Дану не принадлежащим ей титулом – ведь они с Императором не пребывали в законном, освящённом Церковью Спасителя браке…
– Продолжай, капитан.
– Мой повелитель, лагерь небезопасен. Я не поручусь, что мы выстоим против волков, если они ринутся все сразу.
– Почему ты так решил? – отрывисто бросил Император. Передовые манипулы Одиннадцатого легиона уже двигались через луговину, пока ещё – вольным размашистым шагом, вне досягаемости вражеских стрел.
– Вольные сродни иным расам, не людям. – Сегодня Кер-Тинор оказался необычайно разговорчив. – А Её величество… она была Видящей. Мы чувствуем опасность, ей угрожающую. Её сородичи, Дану, ощутили бы это куда острее. Но… Волки идут за ней, мой повелитель.
– Договаривай! – приказал Император, видя, что Вольный заколебался.
– Мне кажется, за волками стоит та же сила, что увлекла Тайде в Разлом, мой повелитель.
– Правильно мыслишь, капитан. – Император сдвинул брови. – Благодарю за службу, жаль только, что… ты так редко бываешь столь красноречив. Клянусь тем же Разломом, эта твоя речь стоит опусов всех имперских риторов, вместе взятых.
– Благодарю моего Императора. – Вольный чуть склонил голову, поклон не раболепный, а лишь с достойным уважением, как и положено у служащего перед тем, кому он присягнул служить. – Тем не менее дерзну настаивать: Её величество следует переместить сюда, в боевые порядки. Охрана лагеря может не справиться.
Император мрачно воззрился на Вольного. Слова Кер-Тинора имели смысл, и немалый.
– Ты знаешь это наверняка – или это ваше знаменитое чутьё Вольных?
– Чутьё, мой Император. – Кер-Тинор виновато развёл руками.
– Понятно, – кивнул правитель Мельина. – Но… если я прикажу доставить Тайде сюда, сниму охрану, что станет с лагерем? С беженцами?
Лицо Вольного вновь стало непроницаемой маской.
– Мой Император отдаст приказ, и я исполню его в точности, каким бы он ни был.
– Ох уж эта мне гордость Вольных… – проворчал Император. – Я не могу оставить лагерь без защиты, Тин, – добавил он полушёпотом, так, что услыхал его один лишь Кер-Тинор. – А войска боевой линии – все потребуются там, на холмах. Может, придётся и нам с тобой помахать клинками.
Тин – так Император называл капитана своей стражи в те редкие мгновения, когда они говорили действительно по душам.
