моих первейших помощников – неужто ты думаешь, что я не смёл бы их всех с лица земли, когда они окружили мой дом в Эргри, имей я таковое желание? Или почему, по-твоему, я создал трактат, позволявший каждому желающему совершить первую часть трансформы самостоятельно, но сам этим не воспользовался, а? Вернее, воспользовался, но совершенно не так, как можно было бы предположить? Как ещё, кроме как по моей воле, могли святые братья заполучить моё тело?
Фесс ошарашенно молчал.
– Я всё предусмотрел. Предугадать действия скованных догмами фанатиков несложно. Они повели себя именно так, как я и предвидел. Меня похоронили со всеми мыслимыми предосторожностями, там, где и следовало, где я давно приготовил себе лежбище…
– А почему просто не сожгли, развеяв прах по ветру? – поинтересовался Фесс. – Зачем возиться с погребениями, да ещё настолько сложными?
– Ты не слышал, что я назвал их фанатичными догматиками? Или догматичными фанатиками, что одно и то же. Они в плену собственных страхов. Туманные строчки в Анналах Тьмы навели их на мысль, что страшный и ужасный Салладорец – не кто иной, как сам Разрушитель Воплощённый. А его убивать, сжигать и вообще развеивать по ветру крайне опасно. Поэтому они были рады-радёшеньки, когда поняли, что со мной случилось. Разумеется, я представил это как результат действия их собственных заклятий. Так что мне оставалось просто ждать, когда кто-нибудь и впрямь обрушит – случайно или намеренно – охранную цепь и Западная Тьма поползёт на восток.
– Тьма ползёт, – сказал Фесс. – Ты дождался. Что же дальше? И зачем ты говоришь со мной? Исповедь главного злодея, как в иных сказках?
– Это соответствует моему плану, – хихикнул Эвенгар. – Мои слова должны подтолкнуть тебя к определённым действиям. Разумеется, на благо мной задуманного.
– А если я не стану действовать по твоей указке?
– Станешь, станешь. Ты не можешь оставаться в бездействии, это твоя болезнь. Ты вечно лезешь в самое пекло. Но… я допускаю многовариантность твоего поведения, и мой замысел тоже имеет множество степеней свободы. Во Тьме к цели ведут тысячи дорог, и только Свет распространяется по прямой.
– Что же будет?
– Ты увидишь, – спокойно посулил Салладорец. – Во-первых, я воскресну. Мои коллеги, столь немилосердно порезанные твоими карликами, тем не менее выполнили поставленную задачу. А ты, – Салладорец ухмыльнулся, – останешься доставлять удовольствие святым братьям. Твои заклятия почувствовал даже я, лёжа в гробу. Так что достаточно скоро они до тебя доберутся, если не здесь, то в другом месте.
– Каким же это образом?
– У магов Эвиала есть способы быстро переноситься с места на место. У лучших магов Эвиала, само собой. Как и у твоих поури, насколько я понимаю. Ты, конечно, ринешься в бой… ну, словом, понятно.
– Эвенгар. – Фесс очень старался говорить спокойно и чётко. – Так всё-таки, что есть трансформа? Я знал одну твою… м-м-м… последовательницу, которая…
– Уничтожила Арвест? – перебил Салладорец. – Да, да, конечно. Атлика. Очень способная девочка.
– Где она сейчас? Что с ней стало?
– Прошла первую стадию трансформы. – Голос Эвенгара тожественно зазвенел. – Вторую стадию со всеми верными смогу пройти только я.
– Ты так говоришь, будто после трансформы останутся какие-то различия…
– Конечно, останутся! Но не те, что сейчас, когда есть сильные и слабые, богатые и бедные, храбрые и трусы. Попробую привести тебе такую аналогию… м-м-м… будут различия, как между разными цветами. Нельзя ж сказать, что красный цвет грабит и притесняет цвет синий или что зелёный отнимает последнее у фиолетового. Сущность освободит людей от их телесных оболочек…
– То есть просто убьёт?
– Убьёт? Что за примитивное мышление… – поморщился Салладорец и аристократично приподнял левую бровь. – Я сказал именно то, что хотел сказать. Сущность освободит людей от плена в их телах. Выпустит на волю тонкую неопределимую субстанцию, делающую живое – живым.
– То есть облагодетельствует?
– Так тоже можно сказать. А после этого уже придут в действие мои заклятия.
– Твои?
– Конечно. Чьи ж ещё? Не твои ж, Неясыть. Я тебя, как видишь, на свою сторону не переманиваю. Ты – такое же звено в моих планах, как и все остальные.
– А я-то удивлялся, зачем ты мне всё это рассказываешь, Салладорец…
– Теперь понял? Тогда умолкни и слушай дальше. Если б ты и в самом деле прочёл мой трактат, мне не пришлось бы прибегать к таким сложностям – ты сам пришёл бы ко мне. Я ввёл понятие эссенции жизни, оплодотворяющей косную материю, и пришёл к выводу, что эта эссенция способна изменять всё плотское, тварное и наша задача лишь в том, чтобы дать ей достойное применение. Растрачивать эссенцию жизни – а её запас небезграничен – на скотское существование, подобное жизни «простых людей» (последние слова Салладорец произнёс с нескрываемой брезгливостью), – просто преступление.
– А как же дети? Выходит, прибавляется этой самой «эссенции»?
– Само собой, – высокомерно кивнул Эвенгар. – Эссенция способна к самовоспроизводству. Но хаос силён, и, если люди будут продолжать существовать так, как существуют… они погибнут не только от того, что захлебнутся собственными отбросами. Жизнь, дорогой Неясыть, заслуживает бытия несколько лучше, чем она сейчас, – в форме существ совершенных, бестелесных, объединённых в сообщество из биллионов душ, единых в различии и различных в единстве, обитающих в нематериальном пространстве, ежеминутно творящих и ежесекундно познающих бесконечность пирамиды познания. Это иное бытие, Неясыть, не имеющее ничего общего с тем жалким ковырянием в грязи, коим мы вынуждены заниматься сейчас. И даже лучшие из магов не в силах полностью сбросить с себя телесную оболочку. В том числе и я. Без помощи Сущности нам не осуществить трансформу. Теперь, надеюсь, понятно?.. Впрочем – я сказал тебе всё, что собирался. Дальнейшее станет просто тратой моих сил. А они мне ещё потребуются. Прощай, Неясыть. Мы с тобой ещё увидимся – после того, как трансформа завершится. Эвиал будет избавлен от людей. Заживёт своей жизнью. Планы тех, кто создавал в нём зловещие Кристаллы и приставлял к ним неусыпную стражу, также потерпят фиаско. Так что до встречи, Неясыть. Как я уже сказал, скоро увидимся.
– Обычно такие речи заканчиваются предложением встать под твои знамёна, Салладорец…
– Х-ха! Как бы не так. Ты и так под моими знамёнами, Неясыть. Заметь, не некромант Неясыть – как некромант ты не годишься даже в подмастерья моим самым бесталанным ученикам. Так что всего хорошего. – Эвенгар усмехнулся. – Как я уже сказал, скоро увидимся.
И прежде чем Фесс успел даже глазом моргнуть, на него с рёвом и грохотом обрушился привычный мир. Секунды вновь мчались друг за другом в вечной гонке. Поури деловито дорезали корчащихся салладорских магов, помогая совершившим самоубийство вернее отправиться в Серые Пределы. Рыся застыла, сабля в отставленной руке, словно к чему-то прислушиваясь. В подземелье мало-помалу воцарялась тишина – дисциплинированные поури застывали, сделав своё дело, в ожидании новой команды от обожаемой Ишхар.
Но мгновения тишины оказались очень кратки. Салладорец не тратил слов понапрасну. По каменной крышке громадного саркофага (где, судя по рисункам и фрескам, покоился крылатый страж) побежали трещины, в точности повторяя рисунок нанесённых рун.
Несколько мгновений в подземелье царило жуткое молчание… а затем раздался глухой, рокочущий грохот. Полетели куски камня, взвилось облако пыли – над саркофагом поднималось нечто чёрное, трепещущее, склизкое, ничуть не напоминавшее иссушенный костяк. Фесса охватило странное чувство – точно он вновь стоял в подземельях Кутула и точно такая же тварь вырывалась тогда на волю из многовекового плена.
Карлики дружно взревели, смыкая ряды, собой закрывая Фесса и Рысю от восстающего чудовища. Нагнулись острия копий, гизарм, коротких, по росту поури, алебард; некромант повернулся к драконице, но…
Над головами выстроившихся карликов внезапно мелькнула разящая белая тень, окутанная клубами рыжего пламени: Рысь в очередной раз сменила облик. Драконьи крылья не могли как следует развернуться
