явственно дыша в затылок. Барон, втянув голову в плечи, сделал вперед шаг, другой, медленно повернулся и осторожно опустился седалищем на гвозди, слегка дернувшись от мелкого покалывания. Заплечных дел мастера, побросав прутья обратно в жаровню, споро пристегнули его локти и запястья к подлокотникам, шею к спинке кресла, ноги зажали в колодки.
— Вы не имеете право делать этого, господин епископ, — пересохшим голосом произнес француз. — Согласно буллы о ведении расследования Святой Инквизицией, вы не имеете права применять пытку, если в моих показаниях нет противоречий, обязаны предоставить мне адвоката, защищающего мои интересы перед обвинением, и испросить имена недругов, которые могли оклеветать меня ложным доносом. Кроме того, кресло с гвоздями не входит в перечень разрешенных к употреблению орудий пыток. Вы имеете право применять только допрос веревкой, допрос водой и допрос огнем, но только в присутствии лекаря, не долее десяти минут каждая и не больше одной пытки в день…
Ученого дворянина словно прорвало, и он говорил, говорил, говорил, ссылаясь на различные законы и уложения. Тем временем епископ уселся за стоящий напротив кресла стол, на жесткую деревянную скамью, сделал палачам разрешающий знак и облокотился локтями на гладко струганную столешницу. Молодцы принялись стаскивать с жертвы сапоги.
— Что вы делаете? — оборвал свою тираду француз.
— Мы начнем с доброго поступка, мой дорогой барон, — дружелюбно улыбнулся дерптский епископ. — Поможем вам немного согреться. И не надо сразу думать о самом страшном. Влияние Святой Инквизиции не распространяется на наши земли, никто вас в ее руки не отдаст. Булла папы о ведении расследования дел инквизицией к нашему случаю никакого отношения иметь не будет.
Обнаженные ступни ученого палачи споро обмазали свиным жиром, после чего придвинули к ним жаровню примерно на полшага. В первую минуту француз сидел спокойно, с некоторым удивлением «прислушиваясь» к идущему от ног приятному теплу, а потом вдруг резко изогнулся от внезапно прилившего к ступням жара:
— А-а! — от резкого рывка гвозди спинки кресла и сидения вонзились в тело, усиливая муки. — Перестаньте! Не-ет!
— Так вот, барон, — спокойно продолжал разговор епископ. — Мне бы очень хотелось узнать, что это за планета Мардук, и в каком месте она пересекает линию Ориона. Вы ведь имели в виду созвездие, не так ли?
— А-а! У-у… Уберите!
Хозяин замка кивнул, и палачи отодвинули жаровню. Тем не менее, французский дворянин продолжал жалобно скулить из-за боли в обожженных ногах.
— Вы молчите, дорогой барон? Видимо, вы еще недостаточно согрелись…
— Не-ет! Я скажу! Я рассчитаю для вас все благоприятные дни и часы на сто лет вперед… Не надо больше… Отпустите меня.
— Вы меня не совсем поняли, мой милый дю Тозон, — поморщился епископ. — Я хочу иметь возможность сам рассчитывать благоприятные дни. К тому же, мне известны отрывки из языческих, дохристианских текстов, где упоминается некая планета Мардук, обладающая весьма многообещающими качествами. Но до сего дня не нашлось ни единого источника, который помог бы отыскать ее на небе.
— Я… Я покажу ее вам…
— И опять мы не понимаем друг друга, — вздохнул хозяин замка. — Показать вы можете любую звезду или планету, которая вам попадется. Будет гораздо удобнее, если вы, как опытный астролог, назовете созвездия, где ее следует искать и признаки, по которым я смогу отличить ее от приличных звезд.
— Я… Нет… — сбивчиво попытался ответить пленник. — Это очень сложно… Я покажу…
— Видимо, нам придется попытаться найти ответы самим, — с явным сожалением поднялся епископ. — Эрни, придвинь жаровню и пойдем со мной.
Когда хозяин замка и палач вернулись в подземелье с найденными в сундуке ученого книгами и приборами, Анри дю Тозон уже не мог кричать, а только хрипел, выгнувшись в кресле и выпучив глаза. Епископ выразительно посмотрел на палача — Эрни торопливо свалил книги на стол и бросился к пленнику:
— Ноги не испеклись, господин епископ, — с облегчением сообщил он. — Только небольшие ожоги.
Второй палач, остававшийся в пыточной камере, испытал еще большее облегчение: за неправильно проведенную пытку спрос был бы именно с него.
Жаровню отодвинули, а французскому алхимику дали выпить несколько глотков воды, после чего он получил небольшой отдых — нынешний хозяин его жизни и смерти внимательно разбирался в найденных бумагах.
— «Тиккун миддот ха-нефеш», — уважительно произнес епископ, откладывая одну из книг. — Господин барон читает по-арабски? Я восхищен. Мне сия премудрость так и не далась. Зато я понимаю девангарские иероглифы, на которой написана «Книга Магли». Между прочим, все богословы считают, что их более не сохранилось. Альберти Леон Баттиста, «Математические забавы». Книга поучительная, но весьма поверхностная. Бембо Пьетро… Этот итальянец кроме стишков и вовсе ничего не писал… О, Боэций Аниций Манлий Северин! «Утешение философией», книга для ожидающих смертной казни. Очень поучительный трактат. Пико Делла Мирандола Джованни «Рассуждения против прорицающей астрологии». Тоже пустая болтовня. «Сефер Иецира» — «Книга Творения». Господин барон, помимо всего прочего, увлекается кабалистикой. И последнее… Снорри Стурлусон. Россказни наших датских соседей о своем великом прошлом. У вас весьма разносторонние интересы, мой дорогой дю Тозон.
Дерптский епископ, придвинул к себе отобранные из общей стопки «Книгу Магли» и «Книгу Творения», после чего подозвал к себе одного из палачей:
— Отнеси все остальное ко мне в библиотеку. В них ведь нет никакой научной ценности, так, господин барон? Конечно, так… Но вернемся к нашему разговору. Во время опыта по трансмутации на вашем столе лежали открытыми именно эти две книги. Я всегда считал, что тайны кабалистики уже очень давно изучены нашими теологами до самых сокровенных глубин, и ничего нового в них почерпнуть невозможно, но вы с таким интересом сюда заглядывали и делали выписки… Что вы смогли найти в ней такого, чего не заметили братья из нашего Ордена?
— Ничего, — вспотев от волнения, замотал головой алхимик.
— Значит, вы читали все-таки ее, — хозяин замка положил руку на толстый кожаный переплет ветхой «Книги Магли». — Не подскажете, на какой странице?
— Я… — тяжело дыша, барон прикусил губу. Потом отрицательно закрутил головой.
— Эрни, возьми тиски, — распорядился епископ. Дюжий палач с готовностью придвинул к креслу тяжелый чурбан с прибитой к нему странной конструкцией, отстегнул от подлокотника правую руку, вложил ее в специальную выемку ладонью вверх, зажал винтовым барашком, накинул пластину с пятью выемками.
— Что это такое? — шепотом спросил дю Тозон.
— Тиски для пальцев, — ответил Эрни.
— Но ведь пальцы сюда не достанут…
— Достанут, — кивнул палач, взялся за кисть и с силой вывернул ее в обратную сторону, заставив пленника снова забиться от боли. В таком положении пальцы действительно точно легли в приготовленные для них выемки.
— Вы хотите ответить мне, мой дорогой барон?
— Отпу… Отпустите!
— Всего несколько слов, мой дорогой друг, и вы вздохнете
