Господин дерптский епископ встал, подошел к окну, распахнул его наружу. Прищурился, подставляя лицо ярким лучам поднимающегося солнца, полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и, ничуть не собираясь сдерживать эмоций, во все горло радостно завопил:
— А-а-а-а!
Крик ударился в деревья, отразился назад, потом снова отскочил от каменных стен и вскоре затих в лесной чаще. Священник улыбнулся, поднялся на цыпочки и сладко потянулся.
— Вы меня звали, господин епископ? — влетел в спальню заспанный, перепуганный служка.
— Тебя? — удивился епископ, отступил от окна, обошел вокруг мальчишки, с интересом оглядывая его с ног до головы. — Нет.
— Вам подать завтрак сюда, — с облегчением спросил служка, — или в малый зал?
— В малый за-ал… — тихонько пропел хозяин замка, оглядывая комнату. Он подошел к креслу, сел в него, положив руки на подлокотники и вытянув ноги, прилег на кровать. Поморщился. Взялся за сутану, кое-как натянул ее на плечи. Немного покачался на одном месте и снова поморщился. — Ладно, потом.
Священник вышел из спальни, начал спускаться по лестнице, наткнулся на бредущего навстречу с ящиком под мышкой мужика, ткнул его пальцем в грудь:
— Ты кто?
— Я плотник, — схватился за голову в поисках шапки мастеровой и низко поклонился. — Плотник я, господин епископ.
— Плотник, — задумчиво повторил хозяин замка, пробуя слово на вкус. — Нет, плотник мне не нужен.
— Да как же не нужен?! — мгновенно побледнел мужик и упал на колени. — А кровлю починить? Пол там где, али кровать сломается?
— Кровать?! — священник наклонился и крепко сжал ему горло.
— Почему у меня постель жесткая, как бамбуковая палка?
Мужик нечленораздельно хрипел, а лицо его быстро наливалось кровью. Господин немного ослабил хватку и смог различить жалобное:
— Начетник…
— Передай начетнику, что постель должна быть мягкой, — разжал руку хозяин замка и стал спускаться дальше.
В большом зале к моменту его появления все уже успели разойтись, и потому он без особых сложностей проследовал дальше, время от времени останавливаясь и внимательно оглядываясь по сторонам. Постепенно его жесты и движения становились все более уверенными и осмысленными. В малый зал, уже освещенный пламенем камина, он вошел вполне естественной, спокойной походкой, уселся на высокий стул у стоящего в центре стола, поднял со столешницы серебряный колокольчик и принялся его с любопытством разглядывать.
Отворилась дверь. Вошел служка, на этот раз вполне приглаженный, поставил на стол овальный поднос с высоким медным кувшином, небольшой плошкой и чеканным блюдцем, полным слегка поджаренных белых сухариков.
— Что это? — с некоторым недоумением спросил священник.
— Ваш завтрак, господин епископ.
— Что-о?! — хозяин замка сцапал со стола кувшин, запустил им служке в голову, промахнулся и пустил следом тарелку с сухарями. — Вы как своего господина кормите, смертные?!
— Так… — служка, зажмурившись, покорно принял удар медного блюдца в лоб. — Вы сами… всегда…
— Что всегда?!
Служка наконец-то справился с шоком и задал куда более правильный вопрос:
— Чего желаете на завтрак, господин епископ?
— Красное карри с серебром, немного манго и кумкуата, ламиметовой воды, и глоток маркаля.
Служка остался стоять с открытым ртом.
— Что еще? — раздраженно поинтересовался епископ.
— Красное… Что?
— Ш-ш-ша! — выдохнул, словно выругался, священник. — А ногу павиана?.. Печень крокодила? Бананы, лаймы, тупаны… У вас есть хоть что-нибудь из нормальной еды?
— Ба… ба… Телятина есть… парная… Вчера была парная…
— Тогда пусть мне запекут над огнем нормальный кусок мяса, — выдал свое пожелание хозяин замка. — И подадут… Ах да, тут стоит зима. Хорошо, когда будет готово мясо, пусть мне накроют нормальный стол. А не сухарики, как факиру, подсовывают.
— Да, господин епископ, — кинулся бежать служка и столкнулся в дверях с начетником, волокущим за собой мастерового.
— Вы подумайте, господин епископ, — начал возмущаться главный хозяйственник замка. — Этот негодяй сказал мне, что вы приказали постелить в вашей комнате перину!
— И немедленно, — кивнул священник. Начетник также на мгновение замер в недоумении, а потом сильным толчком выкинул плотника за дверь:
— Разумеется, господин епископ, — поклонился он. — Сегодня же будет готово.
Хозяин замка вернулся к созерцанию колокольчика. Поднял его в руке, тихонько встряхнул. Послышался мелодичный звон. В дверь протиснулся служка и доложил:
— Простите, на кухне еще не готовы.
— Мне не нравится этот балахон, — повел плечами священник.
— Прикажете принести вам замковый дублет и штаны?
— Дублет? — хозяин замка на мгновение поджал губы, а потом решительно кивнул: — Да.
Когда спустя час господин епископ садился за накрытый стол, на нем была темно-синяя суконная куртка на тонкой ватной подкладке, плотно облегающая фигуру. На рукавах, на боках и груди имелись длинные разрезы, сквозь которые проглядывал белый шелк. Посередине разрезы скреплялись застежками с умело гранеными сапфирами. На ногах красовались штаны чуть более темного оттенка, которые уходили в высокие, до колен, сапоги. Пожалуй, сейчас никто не смог бы узнать в этом щегольски одетом дворянине аскетичного дерптского епископа, и даже оставшийся на груди мужчины крест не наводил на мысль о священническом сане.
— Все свободны, — широким жестом отпустил он служку и повара, собравшихся было прислуживать за столом, дождался, пока за ними закроется дверь, а потом, низко склонившись, с наслаждением втянул в себя мясной аромат. — Жаркое…
Он отрезал ножом тонкий ломтик, наколол его на острие, положил в рот, прижал языком к небу, погонял из стороны в сторону, потом тщательно прожевал, проглотил. Немного выждал, прислушиваясь к сохранившемуся во рту вкусу. Затем склонился к другим блюдам.
Похоже, служка изрядно напугал служителей кухни рассказом о неожиданных запросах господина, поскольку те ухитрились сделать десяток салатов из всех имеющихся в наличии продуктов: яблок, моркови, капусты, как по отдельности, так и в различных сочетаниях. Священник
