«Ты, птица алая, достань из сундука книгу Велесову, — пробормотал он тогда последние слова, — спроси книгу… Спроси, зачем нам знание колдовское да умение ратное?»
А что он ответил минуту назад мудрому Аркаиму?
«Специально учился колдовству и умению драться, чтобы в последний миг остановить тебя перед открытием врат…»
Вот, значит, и все. Он задал вопрос, он получил ответ — заклинание закрылось, он оказался дома.
— Ква, — подвел итог размышлениям Олег.
— Мы попали в мир мертвых, господин?
— Вот это ква… — Середин отчаянно попытался сообразить, невольница действительно перескочила сюда вместе с ним или это всего лишь небольшой глюк, который скоро пройдет? Потом опустил взгляд на себя. Он был в бобровом налаткике, меховых штанах и войлочных сапогах с кожаной подошвой. Похоже, заклинание вернуло его в одежде, а также со всем добром, что было при нем. Как с вещами закинуло туда, так же вернуло и обратно. Если это верно, то Урсула никуда не денется. Держал он ее крепко, никаким колдовством не оторвать.
— Только камень… — Она провела пальцами по крашеной стене, по ступенькам. С интересом потрогала перила. — Тут будет жестко спать, господин. И холодно. А почему ты умер? Тебя тоже убил мудрый Аркаим?
— Так, ключа у меня, конечно, нет… Не помню, запирал я замок или нет? Идем… — Он растер ногой колдовской рисунок, подобрал свечи, сбежал на площадку, толкнул дверь. Она открылась. Значит, обошлось. Он завел за собой рабыню, защелкнул замок.
— Это ты, Олежка? — спросили из большой комнаты.
— Да, мама. Чего не спишь?
— Фильм интересный.
— Угу… — Ведун открыл дверь в свою комнату, толкнул туда Урсулу, вошел следом. Указал ей на стул: — Садись. И помолчи, очень прошу…
Он скинул налаткик прямо на пол, расстегнул пояс, ногой задвинул саблю под кровать. Вытянул верхний ящик стола, нашел атлас автомобильных дорог.
— Так, Каим тут есть? Фигушки. Ну это понятно. Тогда посмотрим по рекам, они-то никуда не делись. Ага, вот и он, пуп земли, перекресток миров, середина мира.
Место, из которого реки текли в разные стороны: Урал — в Каспий, Кама — в Волгу, Тобол — в Северный Ледовитый океан, — находилось примерно посередине между городами Миассом и Белорецком и закрывалось на карте подушечкой мизинца. Что интересно, селений так не появилось до сих пор. По реке Урал Олег скользнул пальцем вниз.
— Так, это, получается, Большой Каим, а граница между землей отверженных и Каимом это… Сакмара. Зело выше Оренбурга. Башкирия, кажется…
Он закрыл атлас, вышел из своей комнаты, постучал в мамину:
— Раз ты все равно не спишь, дай мне энциклопедию взглянуть, на букву «Б».
— Заходи, бери.
Середин толкнул дверь, шагнул к книжной полке.
— Боже мой, на кого ты похож! Ты со своим клубом скоро совсем одичаешь! Как тебя милиция не арестовала? Прямо снежный человек. И пахнешь, как горилла. В душ бы лучше сходил.
— Сейчас, — вытянув нужный том, Олег вернулся к себе, принялся листать страницы. — Башкими, Башкин, Башкирия… Ла-ла-ла… Вот, исторический экскурс. Первые упоминания о башкирах относятся к девятому-десятому векам. В тринадцатом веке территория Башкирии захвачена монголо-татарами. В середине шестнадцатого башкиры приняли русское подданство на основе соглашения с Иваном Грозным. В результате вхождения Башкирии в состав Русского государства в крае прекратились феодальные междоусобицы, начали устанавливаться хозяйственные и культурные связи между башкирами и русскими переселенцами. Русское правительство гарантировало сохранение за башкирами занимаемых ими земель… Дальше неинтересно. Вот так, девочка. Похоже, ничего у нашего мудрого Аркаима не выгорело, ничего про каимцев в истории не упомянуто. Скажу больше. Кажись, два братика в своей сваре так разорили родные земли, что там вовсе никого из каимцев не осталось. Пришли новые люди и принесли новые имена.
Он захлопнул томик, понес его обратно.
— Олег, не обижай меня. Стыдно, право слово. Я же просила тебя принять душ!
— Я туда и иду, мама. — Он вернул том на полку. — Просто хотел взять чистое белье и одолжить твой халат.
— Халат-то зачем?
— Холодно…
У себя в комнате он стянул штаны и сапоги, потом снял с невольницы золотую кольчугу, накинул ей на плечи халат, повел за собой.
— Забирайся туда, — указал он на ванну, задернул занавеску, пустил из крана воду, настроил, переключил рычаг и полез вслед за Урсулой.
— Она теплая, господин! Сверху теплая вода течет!
— Я знаю…
Олег снял с крючка мочалку, сунул под воду. Он не испытывал иллюзий по поводу того, что рабыня быстро разберется среди мыл, шампуней и гелей, а потому решил для начала помыть ее сам.
— Какая странная стена, — погладила она кафель ладошкой. — Как же ее так отполировали? Красиво. Тепло. Хорошо быть мертвым, правда, господин?
— Должен тебя огорчить, — выдавил на мочалку гель Середин. — Ты совершенно жива. И пребудешь таковой еще очень долго.
— Откуда тогда вот это все… странное и невероятное?
— Тебе ли удивляться, девочка? После всего, чего ты насмотрелась за последний год.
— Если я жива — значит ворота Итшахра не открылись? Мир мертвых не соединился с нашим, бог не пришел, мертвые остались мертвыми, война не остановилась…
— Успокойся. Я думаю, Аркаим нас просто обманул. Никакой войны не было. Он придумал это, чтобы убедить нас добровольно принести тебя в жертву. Так что радуйся. Мы смогли спастись в самый последний момент.
— Да? Но у него во дворце все равно было хорошо. И самоцветы. Жалко, они так и остались там.
— Не жалей. Мы бы все равно не получили ни одного камушка.
— Почему, господин?
— Если про нападение Раджафа нам сказали правду, в чем я сильно сомневаюсь, все сокровища достались бы ему. Если нет — то, принеся третью жертву, Аркаим убил бы нас и оставил сокровища себе. Зачем ему отдавать такое богатство каким-то бродягам? Он поражал нас своей щедростью, чтобы мы доверились ему, чтобы трудились на него. Он ведь понимал, что зимой мы все равно никуда из Каима не денемся. Сказал, что сундуки самоцветов наши — но на деле собирался выполнить все жертвоприношения еще до ледохода. И все, мы ему больше не нужны. Можно топить в проруби. Бесплатно и без хлопот. Зачем делать из нас врагов, если можно посадить на такой поводок, чтобы мы сами себя и сторожили, и защищали, и на алтарь легли? Да еще и брата его за просто так разгромили! Подними руки, я тебя намылю.
— Все равно жалко, — послушно вскинула локти Урсула. — Ведь мы могли бы открыть врата Итшахра, соединить мир мертвых и живых, сделать его общим. И тогда все мертвые стали бы живыми.
