– Ох, грехи мои тяжкие, – опять прикрылся знамением Белый, однако просьбу выполнил, зараз вычерпав весь туесок до дна.
Тело словно погрузили в теплую газированную ванну – его пощипывало, покусывало, щекотало, как опущенную в муравейник руку. Зверев, сберегая тепло, спрятался под одеяло, н дядька переставил поднос ему на ноги:
– Вина поперва выпей, пока теплое. Здорово кровь разгоняет.
Андрей, подняв кубок, сделал несколько глотков и откинулся на подушку, наслаждаясь терпким вкусом. Опять сделал несколько глотков, поставил вино, втянул носом аромат печеного мяса.
– Ты прям как три дня не емши, новик, – хмыкнул дядька.
– Ох, ты даже не представляешь, Пахом, какое это чудо: сочный кусок настоящего, горячего, хорошо пропеченного мяса!
Зверев поднял нанизанные на деревянный шампур пузырчатые заячьи почки, пахнущие мятой и шафраном, и с наслаждением впился в их упругую пряную плоть.
После мази старого волхва уже на третий лень коричневые корки запекшейся крови начали скручиваться и отскакивать, обнажая розовую молодую кожу. Андрей же впервые ощутил в себе достаточно сил, чтобы подняться с постели, самостоятельно одеться и прогуляться по усадьбе. Подворники кланялись, крестились, качали головами. То ли восхищались его отвагой, то ли поражались непомерной гордыне и глупости.
На кузне вовсю шла работа. Вдоль жердяной стены, целясь в потолок, стояли уже три пищальных ствола. Чуть покороче тех, что сковал в Великих Луках Степан, чуть потоньше – но вполне добротные огнестрелы. Если выдержат испытание настоящим порохом, можно в дело пускать. Еще один ствол пока еще нагревался в горне.
– Бог в помощь, Малюта, – кивнул кузнецу новик. – Оружие мне на заказ можешь сделать? Привиделось мне оно недавно и дюже понравилось.
– Отчего не сковать? Скую, Андрей Васильевич. Чего делать-то надо?
– А вот… – Новик быстрыми движениями нарисовал на полу полумесяц длиной в полтора метра, шириной у обуха сантиметров тридцать. – Внизу хвостик, и в нем две дырочки, чтобы к древку прибить. Ну, и в обухе тоже. Для надежности.
– Ого, какой, – присвистнул Малюта. – Это ведь его еще из булата добротного делать надобно, коли для ратного дела игрушка.
– Так сделаешь, али в Великие Луки скакать придется?
– Сделаю, Андрей Васильевич. Вот пищаль закончу, да и займусь. До ночи готово будет. Ладно так?
– Делай, – кивнул новик и вышел на воздух, едва не сбив с ног шагающую с коромыслом Варвару. – Ой, елки! Извини. Что-то давно я тебя не видел. Ведра пустые?
– Не беспокойся, Андрей Васильевич, полные. – Щеки девушки порозовели, она опустила взгляд.
– А что, Варя, может, погуляем сегодня вечерком? – внезапно для самого себя решился Зверев. – Чего все время дома сидеть?
– Боюсь, Ольга Юрьевна не пустит. – Она забегала глазами но сторонам. – За прялку вечером сажает. Пойду я, Андрей Васильевич. На кухне совсем воды нет.
– Ну, иди. – Андрей, поняв, что его «отшили», отвернулся.
Вредный все-таки старикашка – этот Лютобор! В такую минуту обратно в настоящий мир вытащил! Ради такого момента Андрей согласился бы есть одну только печеную рыбу еще целую неделю. Так ведь нет… Новик махнул рукой и пошел обратно в дом. Отвалившиеся за время короткой прогулки кровяные корки ползали под косовороткой и неприятно царапались. К тому же для здоровья неплохо было выпить еще корец красного виноградного вина.
За бердышом новик зашел утром, когда в кузне еще не начал весело звучать молот. Сверкающий стальной серп почти не отличался от того, что остался в доме тупого пасечника, рядом с горячей девушкой Мартой. Ратовище Андрей вырезал сам из одной из заготовленных для рогатин ясеневых реек. Вогнал конец в обух, прибил четырьмя гвоздиками. Прижал косицу к середине древка, тоже прибил, а сверху для прочности обмотал вымоченным с вечера тонким ремешком. После того, как высохнет и стянется, держать будет насмерть. Привязал широкий ремень, чтобы носить через плечо. Вздохнул:
– Вот и все. Если мытники появятся и здесь, их ждет крайне неприятный сюрприз.
А в памяти почему-то всплыли не лысые головы с клыками в гадко улыбающихся ртах, а глубокие голубые глаза.
Новик подошел к воротам, громко крикнул:
– Рюрик, ты там сегодня у терема? Выпусти-ка меня в поле, хочу железом немного помахать.
Через минуту Андрей сбежал по дороге к подножию холма, свернул к озеру и пошел по льду, играя новеньким оружием. Перебрасывал его то в дальний, то в средний, то в ближний хват, резал воздух, колол, закрывался, опять рубил невидимого противника.
Как же это здорово – идти среди бела дня под открытым небом, не глядя испуганно по сторонам, не прячась от каждой тени и звука. Чувствовать себя хозяином, а не дичью!
– Новик! Андрей, слышишь меня?
– Слышу, Пахом, – резко саданув назад подтоком, развернулся Зверев.
Белый, даром что остановился шагах в десяти, все равно чуток попятился.
– Грозен ты, вижу, новик, – покачал он головой. – Откель меч такой невиданный?
– Малюту попросил. Он вчерась и сковал. Может, возьмешь в усадьбе жердину какую или прут и
