Этот город, в отличие от двух предыдущих, форму имел почти треугольную, поскольку стоял на слиянии двух ручьев. Вдоль берегов тянулись стороны прямые, а к дороге выходила полукруглая.
Ручейки представляли собой препятствие символическое — глубина чуть выше колена, — поэтому первый и второй легион ведун направил все-таки к прямым стенам, а третий и четвертый оставил рядом с собой.
— Видать, по расчету города строились, — предположил кормчий, когда они, разбив лагерь, расселись возле костра. — Два дня пути — город. Два дня пути — город. Расстояние токмо непонятное. Два дня — ни то, ни се. Для перехода — так и так в дороге ночевать приходится. Округ города сеять, косить распахивать — опять же к крайним землям уходить далече. День туда, день обратно. А работать когда?
— Все верно, Ксандр, — вытянувшись на мягкой и теплой овчине, согласился Олег. — Токмо ты один момент не заметил. На повозке ехать вдвое быстрее, нежели пешему, получается. Посему — в дне пути они находятся. В одном дне.
Он закрыл глаза, ожидая, пока зажарится мясо, и увидел, как за окном вагона под перестук колес проскакивают станции. От одной до другой — минут пятнадцать езды. А в километры перевести — как раз день пешего перехода получается.
«Так, может, — мелькнула в голове идея, — железнодорожники их специально так расставляют, чтобы за день успеть от станции до станции дойти и в тепле заночевать?».
Олег открыл глаза, и мысль, которая в полудреме казалась необычайно глубокой и мудрой, поразила своей наивностью: какие, к лешему, пешие переходы у железнодорожников? Может, еще с копьем и щитом за спиной? Хотя, конечно, ломик у них, как двуручный меч, весит. Так что некоторая тренировка имеется.
Между тем, костер оказался грудой холодных углей, его товарищи спали, забравшись под войлочные потники, да и над обозом висела необычная тишина. Нет, не тишина. Олег поднял голову, пытаясь понять, откуда слышится плеск — и ему померещилось, что, расплескивая воду, к первому легиону примкнуло несколько детей лет четырех-пяти.
— Надо же, — тряхнул головой Середин. — А показалось, всего на миг глаза сомкнул. Будута, ты глянь. Светает.
— Я сохранил, боярин, — сквозь сон пробормотал холоп. — Я все сохранил.
— Чего ты сохранил, несчастное порождение Мурома?
— Да-да. — Холоп приоткрыл глаза, осоловело скользнул взглядом по Олегу, сунул руку за пазуху и достал два крупных куска мяса в промасленной тряпице: — Съесть хотели… Но я уберег… Все три… Нет, два… Один потерялся ночью… Зевнул я… Неудачнех… Hex…
Будута снова засопел. Мясо было теплое, совсем не сальное. Ведун уселся лицом к городу, начал не спеша завтракать. И опять его ухо уловило приглушенные звуки. Но на этот раз не плеск, а какое-то постукивание. Он встал, прислушался — но тут у обоза громко заржала лошадь, кто-то спросонок ругнулся, опять послышалось ржание, и опять голоса — на этот раз уже несколько. У костра чихнул и поднял голову Ксандр. Лагерь просыпался.
Олег доел мясо, отер руки о траву и двинулся к обозу. Нашел позавчерашнего мужика:
— Тебя как зовут, смертный?
— Зибякой, господин.
— Позавтракать еще не успел?
— Нет, господин.
— Зибяка, а давай ты потом поешь? Сходи в город. Что говорить, ты знаешь. Чем быстрее они начнут, тем быстрее и мы отсюда стронемся.
— Слушаю, господин… — Возничему идея ведуна явно не понравилась, но возражать он не решился. Затянув зачем-то пояс потуже, он пригладил бороду и пошагал к Туеслову.
Олег вернулся к своей овчине, вытянулся, закинув руки за голову.
— Утро доброе, колдун, — тихо поздоровался с ним Ксандр. — Холоп тебе мясо отдал или сам слопал?
— И тебе хорошего дня, — закрыл глаза Середин. — А мясо он отдал. Оба куска.
— Что-о?! Эй, Будута, ты чего валяешься? День на дворе, а костер еще не горит! Кто воеводу кормить будет?!
— А было три? — вспомнил сонное бормотание холопа Олег.
— Оставляли пять! У нас что, припасов нехватка? Сегодня опять новых дадут. Будута, не спи!
— Да запаливаю ужо, запаливаю, — сладко зевнул паренек.
— Ты хоть хворост сперва поднеси, тетеря!
Поняв, что подремать ему больше не дадут, Середин сел на шкуру, вытянул ноги к кострищу — не погреться, а чтобы мех грязной обувью не пачкать. Отсюда было хорошо видно, как навстречу Зибяке, уже поднявшемуся на город, идут пятеро мужчин. Посыльный и горожане встретились почти у второго вала, отлично различимого по отсутствию цветов — там шла утоптанная дорожка.
— Да что за… — Олег вскочил, увидев, как Зибяка сложился пополам от удара в живот.
Посланца развернули, поставили на колени. Сверкнула сталь, по одежде возничего хлынула черная кровь. Тело упало вперед, попыталось ползти, но уже через мгновение скрылось в ярких желтых тюльпанах. Горожане попрыгали в дальний люк, и только один быстрым шагом подошел к краю, широко размахнулся и метнул отсеченную голову в сторону обоза. Олег, вскочив, побежал туда.
Голова перелетела через третий легион, покатилась, оставляя коричневые кровавые пятна. Мимоходом удивившись, что кровь казалась какой угодно, но только не красной, Середин остановился над страшным ответом Туеслова. Зибяка закатил глаза, а губы почему-то вытянулись трубочкой, словно в последний миг возничий хотел что-то сказать.
— Уроды… — выдохнул Олег. — Какие уроды… Своего… За что? Ну, не захотели сдаваться, так бы и сказали! Проклятье… Я думал, со времен Чингисхана послов больше не убивают.
В горячке как-то вылетело из головы, что до эпохи Чингисхана оставалось еще лет двести, если не триста.
— Будута! Забудь костер! Броню мою неси! Шлем и щит! Проклятье! Ладно, как вы к нам, так и мы… — Олег растолкал собравшихся возле головы возничих, сделал несколько шагов к городу, оценивая прочность пологого склона, который, кажется, никто не собирался защищать. — На что они рассчитывают?
Холоп принес доспехи. Середин торопливо влез в пластинчатую куртку и, пока Будута затягивал завязки, надел подшлемник, ерихонку. Щит пока забросил за спину.
— Слушай меня, воины! Приказываю убивать всех незнакомцев, которые побегут из города! Всех, кто окажется в нем! Третий легион, вперед. Очистить город. Приказываю убивать всех!
Получив приказ, зомби ринулись на склон, поднялись наверх — Олег за ними еле поспевал. Перед воинами раскинулось множество прямоугольных цветочных клумб с наклонными дверцами-люками посередине. Мертвец с одним ухом взялся за ручку ближней — и ведун вдруг почувствовал, как земля резко ушла из-под ног. Каким-то чудом извернувшись, он ухватился за сапог ближнего воина и услышал под собой грохот. В воздух взметнулись клубы пыли. Кожа голенища под руками внезапно начала расползаться, Олег ухватился снова, но на этот раз за гладкую костяшку голени. Мертвец стоял, опершись на копье, словно его все это совершенно не касалось.
— Руку дай, — прошипел от натуги ведун. Зомби послушно наклонился,
