Вений принялся натягивать петлю ему на голову…
— Господин… Прости, господин…
— Что еще?! — Великого Раджафа аж передернуло.
— Веревка слишком короткая, господин…
— Ты что, несчастный, не мог взять нормальной веревки?!
— Прости, господин, — упал на колени стражник. — Но я же не знал, что ее будут резать столько раз!
— Оставь его, великий Раджаф, — попросил Олег. — Этот несчастный ничего не знает, но это мой холоп. Должен же кто-то стирать мои порты, седлать лошадь и готовить еду?
— Пусть живет, — устало махнул рукой правитель, уселся на ступеньку и поставил меч рядом с собой. — Чужеземцы, сейчас я стану считать до десяти. Если после этого вы не объясните мне, почему я должен радоваться вашим лицам, то дальше мы будем беседовать при помощи лучших палачей Каима. Мы все будем надеяться на то, что их искусство расспросов окажется выше, нежели находчивость моего брата.
— Не нужно считать, — остановил его ведун. — Ведь так сложилось, что я твой самый преданный союзник, великий Раджаф. И готов со всей искренностью служить твоим интересам.
— Вот как? — удивился правитель. — Это почему?
— У нас сейчас случилась некоторая неприятность, — издалека начал Середин, — но в моей жизни бывали события и похуже, поэтому не стану держать зла. Но все дело в том, что я не для того растил, оберегал и возил с собой Урсулу, чтобы кто-то так просто зарезал ее на алтаре какого бы то ни было бога. Я не позволю этого, великий Раджаф. Я должен помешать Аркаиму убить Урсулу. И получается, что твой брат — это мой враг, а ты, великий, — мой единственный союзник в этих краях.
— Ладно, с тобой можно беседовать и без палача, чужеземец, — решил правитель. — Я тоже хочу забрать твою рабыню из лап Аркаима и помогу это сделать. А ты что скажешь, смертный?
— Все очень просто, — пожал плечами Любовод. — Ты даешь мне пять шапок самоцветов, доброе мореходное судно, право на беспошлинную торговлю в твоих землях на пятьдесят лет и право на единоличную торговлю на десять лет — и тогда я отдаю камень не твоему брату, а тебе. Две шапки вперед, и ты отпустишь меня тайно их схоронить в лесу или у реки.
— Почему пять? Ведь сын русалки обещал тебе две!
— Верно, великий Раджаф. Две железные шапки жемчуга я и так получу. Коли все менять, надобно прибыток поиметь за хлопоты.
— Три шапки.
— А как страдал я, великий Раджаф, муки какие терпел. И в петле два раза побывал, и бит был изрядно, и голодал, и ладей своих лишился со всем товаром, и…
— Четыре.
— Быть по сему! Четыре, — согласился купец.
— Развяжите их, — поднялся правитель. — Но стражу при двери, Вений, оставь. Кормить и поить вдосталь, никуда не выпускать. Зрите с пристрастием! Хитры больно чужеземцы, настороже с ними будьте.
Великий Раджаф поднялся по лестнице, скрылся в люке.
— Постой, Вений, — поднялся, наконец, на ноги Олег. — Как же не выпускать? А по нужде как же, коли отлучиться захочется?
— Кошму в углу за лестницей подыми. И кожу под ней, — посоветовал стражник.
— Ну, надо же, — совершенно искренне изумился Олег. — Тут, оказывается, и канализация есть![6] Ну, тогда хоть воды принесите, руки помыть.
— Обошлось, — уселся на надрубленную лавку Будута. — Милостивы к нам боги.
— А ты, мелкий паразит, — сжал кулак Олег, — если еще хоть слово без разрешения моего молвишь, я тебя самолично на ближайшей березе повешу. Вниз головой. За одну ногу.
— А я пороть стану, пока не сдохнешь, — добавил от себя купец. — И закопаю без тризны. Это же надо — всего пару слов ляпнул, и все планы ладные начисто переломал.
Правитель Каима появился в уютной темнице путников на второй день. Не спускаясь до конца, он присел на ступенях лестницы, насмешливо поглядел с высоты:
— У меня для вас прекрасное известие, чужеземцы. Товарищ ваш, что ранен был в битве последней, ныне на поправку идет. Лекарь мой, умудренный годами, за то уже сегодня поручился, хотя на ногах немощный еще не стоит. Вот и мыслю я… Может, хоть его повесить? А то неладно как-то. Бед много случилось, а наказанных вовсе нет. О чем люди подумают? Что слаб я стал и нерешителен, али что глуп и виноватых найти не могу?
— Ксандр? Постой, великий Раджаф, но он-то тут и вовсе не при чем! Его дело — судно вести. В хлопотах наших он никак не замешан, — возмутился Олег.
— Верно, — тут же согласился Любовод. — Я ему никуда вмешиваться не дозволял. Кормчий на судне, при ладье завсегда быть обязан. Он, мыслю, до сего часа не понимает, в чем замешан с нами оказался.
— Ко-ормчий, — засмеялся правитель. — То есть тот, кто обратно к землям родным доставить вас должен? Да, такого товарища вы, понятно, беречь будете. Он для вас, что дом родной. Нет кормчего — нет и дома. Особливо, коли заплыли далеко. Так?
— Ну, не один он такой бывает на судне, — обтекаемо ответил купец, лишившийся обеих ладей со всей командой. — Посему и не боимся обычно. Но с кормчим завсегда проще.
— Рано мы разговор этот завели, — отмахнулся правитель, словно и не он затеял спор. — Вы мне о планах своих поведайте. Как с Аркаимом бороться намерены, да страну мою из беды, что сами же принесли, выручать?
— Планы простые, — ответил Олег. — Идти нужно во дворец Аркаима. Мы его знаем, осмотрели со всех сторон. И дворец, и подходы, и охрану знаем. Проберемся туда, Урсулу вызволим, седьмой осколок из вещей достанем, да и уйдем потихоньку. На этом все и закончится, потому как брат твой без всего этого совершенно бессильным останется.
— Угу, — поддакнул Любовод. — Как две шапки самоцветов отсыплешь, что в задаток обещал, так и пойдем.
— Да, похожее что-то я услышать и ожидал, — признал хозяин дворца. — Но вот незадача: нет у меня к вам полной веры. А потому придется мне послать с вами сотника преданного с твердым наказом заколоть вас немедля, едва подозрение супротив вас хоть малое возникнет. Однако сотнику одному идти не с руки. Вы же его сами легко заколете, коли мысли нехорошие лелеете. Значит, выступать ему придется со всей своей сотней.
— Да какая же это тихая вылазка, — возмутился Олег, — коли целая сотня попрется!
— Вот и я так помыслил, — согласился великий Раджаф. — А потому решил, что тихо всего этого не сделать. А раз прорываться силой придется, то и мелочиться нечего. Так что надлежит вам во дворце горном не добро свое спасти, а самого Аркаима пленить и сюда для суда честного доставить! За предательство, нарушение уговора, за запретное богу мертвых поклонение. Вот тогда уж точно Каиму беспокоиться станет не о чем. Тогда все награды свои сполна получите и прощение, тогда и дорогу домой вам открою. Ну, а коли нет…
Правитель поднялся и выбрался в люк.
— Везде нравы одинаковые, друже, — глядя ему вслед, посетовал купец. —
