шириной и оставил на внутренней стороне диска глубокие белые борозды.
— Классный маникюр! — отпрянув на безопасное расстояние, похвалил Середин. — Сам придумал?
— Чего не сделаешь со скуки… — расплывчато ответил правитель, не прекращая вращения. Как у него только голова не кружилась?
Олег чуть подбросил щит, отвлекая внимание, на самом деле пригнулся и нанес быстрый укол на уровне пояса. И тут вдруг пола халата скользнула по клинку, увлекла за собой, потянула — от сильного рывка сабля вылетела из пальцев и, прозвенев через половину зала, стукнулась о стену.
— Ты зря предал меня, чужеземец.
Мудрый Аркаим перешел в стремительное наступление. Олег, торопливо ощупывая пояс, попятился, резко вскинул щит, в полном соответствии с советами старика Ворона закрывая противнику обзор, рванул из-за спины клевец. Ногти правителя врезались в дерево, выламывая доски, но было поздно — хозяин дворца не успел заметить, что легкое оружие уже поднялось на уровень его головы. Легкий толчок — и тиара с ограненным горным хрусталем слетела у Аркаима с волос. Зеленоватое свечение исчезло, по рядам стражников пронесся изумленный вздох.
— Он ваш, мужики, — скользнув под рукой врага, ведун отскочил в сторону, подобрал шапку и выпрямился у стены. — Берите его!
— Ты ловок, чужеземец, — остановился мудрый Аркаим. И даже не качнулся после столь долгой «мельницы»! — Ловок, но не бессмертен.
— Никто не вечен, правитель. — Обойдя противника по большой дуге, Олег поднял щит кого-то из погибших, потом взял саблю. — Сдался бы ты, право слово. Я не люблю крови.
— Увы, чужеземец, я тоже. — Мудрый Аркаим опять закружился, громко каркнул. Невесть откуда взявшиеся пепельные орлы спикировали на стражников. Те закрылись щитами — и правитель тут же метнулся вперед.
— Берегись!
Но предупреждение ведуна опоздало. Правитель вогнал ногти в дерево щитов, рывком сдернул их вниз, кинул руки вперед — и его пальцы на всю длину вошли людям в горло. Еще шаг — хозяин откинул в сторону подсвечник и выскочил в окно.
— Держите его! Держите, что встали!
Стражники, толкаясь, ринулись наружу, а Олег убрал саблю в ножны. И без него правителя поймают — куда Аркаим без своего кристалла денется? Ущелье, все-таки. С одной стороны пропасть, с другой — запертые двери большого дворца. И везде — вооруженные стражники.
Оглядевшись и убедившись, что никого из людей в зале не осталось, Олег быстрым шагом зашел за трон, потрогал подушечками пальцев стену из слоновой кости. Опять обернулся — а потом сделал решительный шаг вперед.
Стена пропустила — и он опять оказался в святилище Итшахра, зеленого бога с разноцветными глазами, приблизился к ногам истукана:
— Здравствуй, бог мертвых. Теперь я знаю, кто ты такой и чего хочешь. Того же, чего и все — власти. Что же, такая уж это штука, что стремятся к ней все, а не получает почти никто. Большинство вместо власти получают петлю, плаху, или немножко яду в бокал с красным вином. Профессиональный риск, если можно так выразиться. Обычные издержки деятельности… Надеюсь, ты не обиделся за то, что я сейчас сделал, Итшахр? Наверное, для тебя это все равно не поражение, а всего лишь небольшая задержка на долгом пути. Великий Раджаф называл тебя забытым богом — но ведь ты не забыт, правда? Ты даже пробудился. И не без моей помощи… Так что ничего не закончилось. Ты великий бог, Итшахр. Но, прости, Урсула слишком молода, чтобы лишиться жизни даже ради тебя. Пусть растет, радуется миру. Может, она еще познает любовь, родит детей, продлит свой род. Человеческая жизнь коротка. Что для тебя жалкие тридцать-сорок лет? Она еще успеет умереть. Посему прости меня, великий бог мертвых. Сейчас я ее не отдам. Вот, может, хоть такое подношение искупит мой проступок…
Олег положил к ногам истукана тиару с колдовским камнем.
Пребывание в этом мире приучило его к тому, что с богами нужно общаться осторожнее: они имеют дурную привычку иногда все же обращать внимание на дела людей. Зачем ссориться с тем, в чьей власти обязательно окажешься, рано или поздно? Можно поступить по-своему, но нужно хоть пояснить, почему, принести извинения, а не ставить недавнего покровителя перед фактом тихой молчаливой измены. Глядишь, и вместо гнева можешь встретить понимание. Ведь боги, как люди. Разве может человек долго таить обиду на ручного хомячка, если тот разгрыз любимую книжку? Простит, конечно… Если сразу не прибьет.
— Мое сердце полно бескрайним уважением к тебе, Итшахр, — склонил голову перед богом Середин. — И это уважение сохранится, какой бы ни была твоя воля.
Он отступил, развернулся и вышел из храма.
В распахнутые двери зала светило солнце, озаряя трон ослепительным сиянием. Это было совершенно невозможно, поскольку солнце находилось в зените, над крышей — однако было.
— Зеркала, что ли, напротив стоят? — прикрыл Олег глаза ладонью.
Свет пропал, появился, пропал почти на минуту и опять ударил в двери ослепляющим бликом. А еще — во дворе царила удивительная, глубокая тишина. Ни азарта охотящихся за убегающей жертвой воинов, ни радостных криков победителей, ни шума схватки с вертящимся правителем отверженных.
Ведун почесал отчего-то зазудевший нос, перехватил поудобнее чужой полуовальный щит, вытянул из ножен саблю, неторопливо вышел из дверей и тоже замер.
— Да, день действительно не задался…
Пока он дрался со всадниками во дворе, пока спускались по веревкам медлительные стражники, пока они возились во дворце, пока он дрался с правителем, в поселке уже успели поднять тревогу, поднять в стремя черную сотню, и теперь многие десятки смолевников заполняли двор — в вороненой броне, верхом на вороных скакунах, удерживающие копья остриями вверх, но готовые мгновенно их опустить. Стражники — примерно тем же числом, но пешие, без доспехов, с мечами — жались к яшмовому дворцу, не составив даже простейшего строя. Конников Раджафа искусству пешего боя Олег не учил.
Мудрый Аркаим стоял возле пруда, сложив руки на груди.
— Прикажи им сдаться, чужеземец, — посоветовал Черный Сарыч, насмешливо глядя на Олега с высоты седла, — и вы избавитесь от лишних мук.
— Дай подумать… Вы сделаете из пленных чучела? А непокорных просто зарежете и скормите птицам? Интересно, гладиаторские бои в вашей глуши никто придумать не догадался?
— Перестань юродствовать, варвар, здесь пристойные люди обитают. Раджаф заплатит выкуп и получит своих лазутчиков обратно.
— Заплатит за тех, кто не выполнил его волю? Ты смеешься, Сарыч? Расходитесь к стенам ущелья. Там камни, лошади ноги переломают.
Стражники без лишних намеков поняли, к кому относятся последние слова, и стали расходиться в стороны.
— Оно и лучше, чужеземец. — Черный сотник спешился, снял с луки седла щит, обнажил меч. — Давно хотел узнать, что за польза может быть от кривой железки. Чего стоите?! Руби!
Все мгновенно пришло в движение. Всадники, опустив пики, пришпорили коней, воины со всех ног кинулись в стороны. Олег очень рассчитывал, что они успеют преодолеть сотню метров до скал, у подножия которых громоздились груды камней. То ли долину от них регулярно чистят, разбрасывая в стороны, как плохие хозяева заметают мусор под ковер, то ли это остатки стройматериалов, что лежат со времен возведения дворца, то ли запас для новых построек. Главное, кони туда не полезут, всадникам придется спешиваться.
