пирсу, отчаянно жестикулируя, чтобы привлечь внимание своего живого контрабандного груза. Затем он изо всех сил закричал. Люди смотрели на него и отворачивались – никому не хотелось вмешиваться: они видели слишком многое в этом прибрежном районе и хорошо знали язык доков.
– Lauft! Беги! Выбирайся отсюда!
Джоэл удивленно огляделся вокруг. И увидел их. Двое, нет, трое мужчин, шатаясь, двигались в его сторону, уставившись на него безжизненными глазами. Один из них неверной походкой подошел к капитану. Немец схватил его за плечо и остановил, но не надолго – двое остальных обрушили кулаки на его спину. Это были подонки, Gauner, их ноздри чуяли запах загнанной в ловушку добычи, которая может обеспечить им на несколько дней еду и выпивку. Конверс бросился под установленные на опорах суда, разбив до крови голову об один из корпусов, и стал пробираться к другому концу, к виднеющемуся впереди свету. Он видел ноги, устремившиеся за ним. Джоэл ползком добрался до конца ряда, выпрыгнул из-под опор и бросился к воротам. На ходу оторвав край рубашки и приложив его ко лбу, он быстро прошел мимо охранника.
Оказавшись за воротами, Конверс оглянулся. Двое мужчин, сидя на корточках, заглядывали под корпуса судов, и при этом все трое яростно спорили. Затем тот, кто стоял, увидел его и закричал. Троица устремилась за Джоэлом. Он побежал быстрее и бежал до тех пор, пока не оторвался от них.
Итак, он в Нидерландах, которые встретили его отнюдь не приветливо, и все же он здесь, еще на один шаг ближе к Амстердаму. Но в настоящий момент он даже не представлял, где же он находится. Знал только, что городок называется Лобит. Нужно перевести дух и подумать. Конверс шагнул под безлюдный навес перед магазином, где темная тень от входа напоминала матовое зеркало – в ней можно было ненадолго укрыться. Он – в беде. Думай же. Ради бога, думай!
Маттильон велел ему сесть в Арнеме на поезд, идущий до Амстердама, это он помнил точно. А капитан баржи говорил, что от Лобита до Арнема ходит омнибус – в Лобите поездов нет. Значит, первое, что ему нужно сделать, – добраться до железнодорожной станции в Арнеме, привести себя в порядок, затем приглядеться к толпе и решить, можно ли присоединиться к ней.
Теперь его ум работал сразу в нескольких направлениях. Очки он давным-давно потерял – по-видимому, во время тех безумных событий в Везеле; их нужно заменить очками с темными стеклами. Ну а что касается царапин и ссадин на лице – тут уж ничего не поделаешь, но после умывания с мылом его лицо выглядело гораздо лучше. И конечно, нужно будет подумать об одежде. И о карте. Черт побери, он же бывший пилот! Перед ним стоит задача: добраться из пункта А в пункт Б, и как можно быстрее. Оказавшись в Амстердаме, он должен найти возможность связаться с человеком по имени Корт Торбеке и… позвонить Натану Саймону в Нью-Йорк. Сколько же предстоит сделать!
Конверс вышел из-под навеса, неожиданно осознав, что нечто подобное с ним уже происходило, – давно, в другой жизни, в джунглях, когда ушли ночные страхи, и, наблюдая, как подступает рассвет, он составлял подробный план своих последующих действий. Сейчас, как и тогда, его мозг напряженно работал. Но теперь он должен думать лучше, чем тогда. Каждый проходивший день приближал генералов «Аквитании» к тому, что ими задумано. Пособники Делавейна убедили всех в том, что он – маньяк-убийца, а потому они должны схватить его, убить и представить как еще один пример охватившего мир безумия, которому могут противостоять только они. «Аквитанию» необходимо выявить и уничтожить прежде, чем будет слишком поздно. Отсчет времени начался, командиры, объединив свои силы, занимают подготовленные позиции. «Действуй же!» – безмолвно приказал себе Конверс, убыстряя шаги.
Джоэл сидел в последнем вагоне, все еще измученный, но довольный тем, что ему удалось сделать. Действовал он очень осторожно: ни одного лишнего движения, максимальная сосредоточенность, полное осознание возможных опасностей – чей-то остановившийся на нем взгляд, мужчина или женщина, дважды взглянувшие на него за короткое время, клерк, не торопящийся оказать ему услугу, люди, не сразу расступившиеся… Эти заранее просчитанные возможности стали своеобразным циферблатом, с которым он сверял свои действия; без этого он бы не мог передвигаться, не мог бы мгновенно скрыться, избежать ловушки, чувствовать себя в безопасности на улицах. И теперь у него не было такого подспорья, как самолет – продолжение его тела; он был один, и еще никогда в жизни ему не приходилось летать с такой точностью, как сейчас.
«Говорим по-английски», – прочел Конверс надпись на газетном киоске в Лобите. Купив газету и карту и небрежно прикрываясь ими, он спросил о дороге к автобусной станции. Продавец, занятый другими покупателями, даже не взглянув на него, быстро выкрикнул нужные указания, активно помогая себе руками. Автобусная станция оказалась примерно в четырех кварталах. Джоэл забрался в переполненную машину и прикрыл лицо газетой, которую не мог читать, а еще через сорок с чем-то минут вышел у железнодорожного вокзала в Арнеме.
Первым в списке неотложных дел значился умывальник в мужском туалете. Там он умылся, почистил щеткой свою одежду и погляделся в зеркало. Даже и теперь, после всех стараний, он являл собой жалкое зрелище. Правда, сейчас он более походил на человека, побывавшего в автомобильной аварии, чем на участника пьяной драки; значит, какой-то прогресс все-таки есть.
У вокзала Конверс обменял марки и пятьсот американских долларов на флорины и гульдены и купил в аптеке – через несколько дверей от обменного пункта – очки в широкой оправе и с темными стеклами. Стоя у железнодорожной кассы и прикрывая рукой синяки, он разглядел на другой стороне зала стойку с косметическими товарами. Это напомнило ему кое о чем. Он сразу же вышел из очереди и, пробираясь между другими стойками, подошел к той, на которой стояли кремы, духи, шампуни и лак для ногтей.
А припомнилось ему, как вскоре после свадьбы Валери поскользнулась на поехавшем вдруг по паркету коврике и ударилась об угол старинного столика в холле. Так в семь часов вечера она заполучила то, что Джоэл назвал «симпатичнейшим фонарем под глазом». Синяк имел овальную форму и тянулся от переносицы к левому виску, а на следующий день в девять утра у нее была конференция, на которой ей предстояло вести переговоры с клиентом из Штуттгарта. Не растерявшись, она срочно отрядила его в аптеку за бутылочкой жидкого грима и настолько хорошо загримировала синяк, что разглядеть его можно было разве что с близкого расстояния. «Пусть не думают, что мой молодой муж избил меня за то, что я отказалась выполнять его сексуальные фантазии». – «Или за то, что ты не справилась», – заметил он тогда.
Конверс увидел запомнившуюся ему бутылочку и, выбрав оттенок потемнее, вернулся к кассе.
Купив билет, как он решил, на дешевый туристический поезд со множеством остановок, Конверс совершил новый поход в туалет. Операция заняла десять минут, но полученный результат оправдывал потерянное время: под старательно наложенным гримом царапины и ссадины стали почти незаметны.
Но список неотложных дел был еще не завершен.
Конверс вышел на платформу, приготовившись обратиться в бегство при первом же подозрительном взгляде в его сторону. На платформе он обнаружил группу мужчин и женщин, преимущественно супружеских пар, примерно одного с ним возраста, которые с хохотом переговаривались между собою, – скорее всего друзья, которые отправились в короткое летнее путешествие, возможно, променяв реку на море.
Почти все мужчины несли потрепанные чемоданы, зачастую перевязанные веревками, а у женщин на изгибе локтя болтались плетеные корзинки. Судя по багажу и одежде, тут собрался рабочий люд: мужчины, очевидно, работали на окрестных фабриках, а женщины были или домохозяйками, или мелкими конторскими служащими. Короче говоря, публика полностью соответствовала теперешнему облику Джоэла. Он шел за ними, потихоньку смеясь, когда смеялись они, и забрался в вагон с таким видом, словно был один из них. Здесь он уселся у прохода напротив коренастого мужчины со стройной женщиной, которая, несмотря на хрупкую фигурку, гордо несла пару огромных грудей. Конверс просто не мог отвести от них изумленных глаз. Мужчина же, перехватив его взгляд, улыбнулся ему без тени враждебности и отхлебнул глоток пива из бутылки, которую держал в руке.
Конверс слышал или где-то читал, что в северных странах люди, отправляющиеся в летние отпуска – или на каникулы, как это принято у них называть, – тяготеют к последним вагонам трансевропейского экспресса. Эта привычка свидетельствовала в какой-то мере об их социальном положении и порождала атмосферу дружеского и веселого пикника. Джоэл обратил внимание, как быстро все освоились. Мужчины и женщины вставали со своих мест, прогуливались по проходу с бутылками и банками пива в руках, непринужденно обмениваясь репликами как с друзьями, так и с незнакомыми людьми. В головной части вагона несколько человек запели песню, очевидно, всем хорошо известную, потому что остальные тут же подхватили ее, но сидевшие рядом с Конверсом заглушили ее, затянув свою песню, потом, так и не осилив
