— Мне кажется, мы устроили охоту не на того зверя, — криво улыбнулся он. — Только что на том берегу какая-то жуткая тварь задрала оленя.
— Какая тварь?
— Представь себе, майор, о двух ногах, — развел руками капитан.
Костер догорал. Однако этого, казалось, никто кроме меня не замечал. Сзади у палаток мелькнула тень. Стриж хорошо отработанным движением вскинул свое оружие.
— О! О! Товарищ капитан, не стреляйте! — раздался из темноты голос Астафьева. — Это всего лишь я.
Стриж опустил руку с пистолетом и тихо выругался. Я, стараясь не обращать на себя внимания остальных, пробрался к костру и стал быстро бросать в огонь оставшиеся ветки. Пламя вспыхнуло с новой силой, осветив все вокруг на добрые двадцать метров. Этой ночью спать уже больше никто не ложился.
Чуть только занялся рассвет, майор Галкин, капитан Стриж, лейтенант Синицын и я отправились к месту ночной трагедии. Нам понадобилось никак не меньше получаса, чтобы туда добраться. Среди забрызганных кровью и местами словно срезанных ножом тонких стволов осины валялись куски мяса. Жертвой неизвестного нам двуногого зверя оказалась, как мы выяснили по останкам, довольно крупная кабарга. Ее маленькие клыки совершенно нелепо смотрелись на оторванной и отброшенной к самой воде голове. Неприятный запах сырого мяса висел в воздухе, привлекая все больше и больше мух.
— Ищите следы! — коротко распорядился Галкин, собирая в целлофановый пакетик длинные пепельного цвета волосы, застрявшие на древесных расщепах.
Если честно, то я не совсем понял, что же он имел в виду. Дело в том, что еще влажная от утренней росы поверхность почвы была вся покрыта глубокими отпечатками. То есть не увидеть их мог разве только слепой. Но уточнять задания, видимо, никто и не собирался. Синицын и Стриж тут же приступили к осмотру. Я незаметно пожал плечами и присоединился к ним. Та там, то тут на земле угадывались копытца кабарги и очертания крупной ступни. Однако в районе пальцев отпечатки были совсем неясными. Можно было подумать, что скакавшее между деревьев на двух ногах
— Майзингер, — обратился ко мне майор Галкин, — мне необходимы зарисовки этих длинных ран на голове оленя. — Он указал пальцем так, будто целился из пистолета.
Я кивнул в знак согласия и, прислонившись спиной к чудом оказавшемуся не залитым кровью деревцу, занялся набросками. Впервые в своей жизни я не испытывал удовольствия от рисования. Мертвая голова кабарги смотрела на меня затянутым мутной пленкой глазом, и мне казалось, что она внимательно наблюдает за моими действиями. Карандаш быстрее обычного летал по бумаге. А пошлые мысли в голове выстраивались в очередь, чтобы сообщить мне очередную глупость типа: а не пойти ли тебе, Вячеслав, после службы в помощники к судмедэкспертам. Я только и успевал отмахиваться от них. И, видимо, я в эти минуты действительно мотал головой. Потому как оказавшийся поблизости Стриж ни с того ни с сего справился о моем самочувствии.
Офицеры продолжали осмотр. Синицын по колено залез в воду и теперь что-то высматривал в густых зарослях осоки.
— Что там, лейтенант? — окликнул его Галкин, заметив, что Синицын, словно хорошо выдрессированный охотничий пес, замер в напряженной позе.
— Пока еще не знаю, но там что-то есть.
Он переступил с ноги на ногу и, по-стариковски кряхтя, полез в кусты. Заинтригованные недомолвками лейтенанта, мы приблизились к воде.
— А-а-а-а! — протянул Синицын, извлекая из осоки часть кабарги, оказавшуюся грудиной.
Мясо потемнело, и вода с него капала уже не смешанная с кровью.
— Очень интересно, — заглядывая между разверзнутых ребер, произнес лейтенант, — а сердце-то, сердце-то отсутствует.
Мы склонились над ужасной находкой Синицына.
— Может, утонуло? — предположил я.
— Да нет, — пожал плечами Стриж, — оно бы наверняка всплыло. И тут же сам спросил лейтенанта: — А в кустах больше ничего нет?
Тот отрицательно покачал головой.
— Хм, — задумчиво произнес Галкин.
— Майзингер, — посмотрел на меня капитан Стриж, — мне это только кажется, или мы и в самом деле не видели, чтобы существо успело что-то сожрать?
— Я видел только, как оно разделалось со своей жертвой, — ответил я. — А потом вы стали стрелять, и оно ретировалось.
— Значит, с собой утащило… — скребя подбородок, предположил Галкин.
Мы продолжили поиски чего-нибудь интересного, надеясь еще найти пропавшее сердце животного. Но провозившись на берегу до обеда и изрядно измазавшись в оленьей крови, так больше ничего и не обнаружили. Уставшие и голодные, мы вернулись в лагерь. Воронян вместе с Кащеем готовили шулюм. Из походного котла струился великолепный, будоражащий воображение проголодавшихся, запах. За время нашего отсутствия Кащей успел наловить в лесу рябчиков. И теперь со знанием дела помешивал густое варево, раскрывая старшему сержанту все новые и новые секреты охотничьей кухни. Воронян внимательно слушал своего «наставника», а его хитрые кавказские глаза при этом таинственно светились. Что касалось новых рецептов, он никогда не отказывался от возможности обогатить свои знания в этой области.
— Стриж, Щеглицкий, Майзингер! — раздался громкий голос майора Галкина, — Давайте прямо сейчас, до обеда, ко мне!
Когда мы расселись в палатке майора, тот достал записную книжку и стал заносить в нее наши показания. Как и стоило ожидать, они походили друг на друга, что те две капли воды. Но ничего странного в этом и не было. На экранах монитора все мы видели одно и то же.
— Значит, — задумчиво произнес майор, — вначале появилась кабарга…
— Это не совсем так, — подал голос Стриж. — Минут за сорок до появления оленя, кто-то или что-то на большой скорости пересекло наш лагерь.
Глаза Галкина удивленно округлились.
— Точной информацией на этот счет мы, к сожалению, не располагаем. Движение было очень быстрым. Мы толком ничего не увидели.
И только здесь я вспомнил о странной окаменевшей одежде там, в лесу. У меня аж дух захватило. Я поразился, что начисто забыл об этом. Хотя тут же и засомневался, а видел ли я все это в действительности. А очередной фрагмент воспоминаний вообще лишил меня дара речи. «Ведь на меня прошлой ночью было совершено самое что ни на есть нападение!» — пронеслось в голове. Это походило на какой-то страшный сон. Я впервые в жизни потерял контроль над собственной памятью! События двенадцатичасовой давности всплывали перед моим внутренним взором с таким трудом, как если бы они имели место в моем раннем детстве.
— Товарищ майор, товарищ майор! — боясь снова все забыть, затараторил я. — Я видел такое…! Вы мне просто не поверите!
И я стал торопливо, беспрестанно запинаясь рассказывать о том, что мне пришлось пережить ночью в лесу.
К моему невероятному сообщению все отнеслись на удивление серьезно. Хотя мне бы уже стоило к этому привыкнуть. Ведь для того когда-то и было создано это подразделение, чтобы внимательно изучать и очень серьезно относиться к любым феноменам.
— Что же это была за одежда? — поинтересовался Галкин.
— Тельняшка и армейские штаны.
Наступило молчание. Майор что-то быстро записывал в книжку. Капитан Стриж опустил голову на грудь и прикрыл глаза. А Щеглицкий кусал нижнюю губу.
— Придется тебе, рядовой Майзингер, денек-другой без ботинок походить, — продолжая писать, сказал Галкин. — Ну да ничего, я тебе новые привезу. А эти мы в качестве улики конфискуем.
