их новые английские знакомые. Особой популярностью пользовались приглашения встретить новый год и Рождество в каком-нибудь известном английском поместье.
В «Старом Корабле» со дня на день ожидали возвращения Гарри, хотя точное время его выхода на работу было неизвестно. А поэтому, когда он как-то появился в полдень на кухне в парадном платье, для всех это явилось полной неожиданностью. Софи искренне радовалась его возвращению, хотя для нее это и означало неизбежное возвращение к обязанностям официантки.
– Рады тебя видеть, – поздравили Гарри все, кто работал на кухне в этот день. – С возвращением!
– Нет, ребята, сюда я уже больше не вернусь, – неожиданного заявил Гарри. В ответ поднялся такой шум, что бывшему специалисту по пудингам пришлось энергичными взмахами рук призвать присутствующих к молчанию. – С завтрашнего дня я приступаю к своим новым обязанностям. Отныне – я шеф-повар таверны «Касл Инн».
Все притворно возмутились, что Гарри продался извечным соперникам гостиницы «Старый Корабль», после чего последовали самые искренние поздравления. Повернувшись к Софи, Гарри весело ей подмигнул.
– Так что можешь за свою работу не бояться, более того, тебе повысят жалованье, так как теперь возьмут на постоянную работу. Но лишь только откроется вакансия на должность кондитера в «Касл Инн», я не замедлю к тебе обратиться.
Софи поблагодарила его за заботу, тем не менее, твердо решив про себя, что в следующий раз ее уже будет ждать совершенно иная работа.
В этом же месяце Софи, рыдая, вытащила из своей шкатулки узенькую алую ленточку и повязала ее на шею. У нее не было траурного платья, но Клара одолжила ей черную косынку и манжеты. За день до этого по всей Брайтонской округе разнеслась весть о том, что на гильотине казнена Мария Антуанетта. Не стало самой очаровательной королевы Франции. В последующие дни весь Брайтон оделся в траурные цветы. Большая часть англичан уехала в Лондон, но это лишь способствовало тому, чтобы скорбь эмигрантов повсеместно бросалась здесь в глаза.
Находившийся в это время в Морском Павильоне принц был глубоко потрясен страшным известием и в срочном порядке отменил все намечавшиеся на ближайшие дни празднества в знак уважения к принявшей мученическую смерть королеве. Когда секретарь подал ему на подпись накопившиеся за последнюю неделю бумаги, на принце были черные бриджи и такого же цвета камзол. Среди бумаг оказалось и немало векселей, по которым уже давно надо было платить. Он просмотрел некоторые из них. Быть может, ему и не нужны эти осыпанные бриллиантами пряжки для туфель, но они так ему понравились, к тому же сделаны они были великолепно. Был здесь и вексель от Тома Фоксхилла об оплате изысканных китайских часов с золотыми колокольчиками, а также сообщения от агентов, предлагавших ему произведения искусства, перед которыми он все равно не смог бы устоять. Будучи истинным знатоком прекрасного и страстным коллекционером, принц знал, что обречен на вечные долги.
Его Высочество тяжело вздохнул. К несчастью, принадлежавшая ему по праву принца привилегия на огромные доходы до тех пор, пока он не станет королем, оставалась лишь на бумаге.
– Я оплачу этот вексель, – сказал принц, выбирая из кипы бумаг одну-единственную. – Все остальное унесите.
В его руках оказался счет, присланный от Тома. Он любил этою антиквара и наслаждался общением с ним. Более того, этот весьма располагающий к себе молодой человек обошел всех в области поставок разного фарфора и прочих предметов искусства из далекого Китая, удовлетворяя все более возрастающую любовь принца ко всему, китайскому. Его Высочество улыбнулся. С начала восемнадцатого столетия стала активно развиваться торговля с Китаем, и в Европе началось повальное увлечение всем восточным, повлиявшее в том числе и на мебель, изготавливаемую Чиппендейлом и другими английскими мастерами. Со временем это увлечение сошло на нет, однако принц попытался возродить моду на китайские изделия. О, как он восхищался присущим китайцам мастерским отношением к цвету, их изысканной резьбой по слоновой кости, изделиями из золота и эмалями. О, как его влекли китайские пейзажи, нарисованные тушью на рисовой бумаге. Принца привлекало все, доставленное из этой далекой страны, начиная с крохотных бутылочек с благовониями и заканчивая обеденными сервизами. Страсть ко всему китайскому дошла до того, что принц распорядился пристроить к Морскому Павильону несколько китайских пагод, хотя это и увеличивало астрономические расходы на реконструкцию дворца.
Секретарь удалился, но не успела за ним закрыться дверь, как в рабочий кабинет принца вошла Мария, одетая по-дорожному. Как обычно, принц залюбовался ею. Все тот же блеск золотых волос, прекрасные, излучающие свет глаза и ни с чем не сравнимая бело-розовая кожа. Нет, время было не властно над ее красотой.
– Итак, ты уже уезжаешь, моя дорогая Мария, – сказал принц. Он встал из-за стола и обнял ее за талию. Подобно принцу, она значительно поправилась со времени их свадьбы, но ему нравилась эта округлость, ничуть не портившая ее великолепную фигуру.
– Ты, надеюсь, вовремя постараешься прибыть в наше сельское прибежище? – спросила Мария.
– Можешь не сомневаться. Я лишь прослежу за началом работы и сразу же к тебе.
Она вновь испытала сильнейшее искушение посоветовать ему не тратить таких огромных сумм на Морской Павильон, но сейчас, в момент отъезда, ей меньше всего хотелось ссоры. Он делался ужасно раздражительным, когда ему напоминали о его колоссальных долгах.
– Хорошо, дорогой, я буду ждать тебя с нетерпением.
– Я тоже. – Он нежно поцеловал Марию. Затем принц проводил ее к уже поджидавшему экипажу. Как и прежде, покидая Брайтон, Мария пожалела, что не смогла убедить Джорджа изменить свой слишком экстравагантный образ жизни. Он почему-то был уверен, что со временем парламент простит его долги, как это уже не раз было, но отчего-то у нее было предчувствие, что на сей раз принцу придется туго, и мысль об этом не давала ей в последнее время покоя. В прошлом Джордж не раз прислушивался к ее мудрым советам. Однажды ей даже удалось помирить его с королем после случившейся между ними ожесточенной ссоры. Теперь казалось, противоречия между отцом и сыном опять обострились, и примирения между ними ждать не приходилось.
Симпатии Марии были всегда на стороне Джорджа, потому как не было большей пытки для умного и энергичного принца, полного новых идей, чем быть обреченным на вечное ожидание трона. Чуть позже, в тот же день, принц надел форму десятого драгунского полка легкой кавалерии. Камзол более не стеснял движений, так как портной его расширил. Когда эта форма будет ему уже совсем не по размеру, ее аккуратно сложат и уберут на хранение, как и все, что он носил прежде, потому как принц, бывший коллекционером до мозга костей, не любил ничего выбрасывать.
Сейчас он стоял в полный рост перед зеркалом, его адъютант подвязывал шелковые шнуры на переброшенном через плечо гусарском плаще. Принц прекрасно сознавал, сколь эффектно он смотрится. У парадного входа его уже ожидала лошадь, и в сопровождении почетного эскорта его величество поспешил к воротам. Обычно когда он прогуливался по променаду или разъезжал по городу в экипаже, местные жители мало обращали на него внимания, поскольку привыкли к его постоянному присутствию в Брайтоне. Но когда принц появлялся в каком-то особенном наряде, например, как сегодня, это незамедлительно вызывало всеобщие возгласы восхищения. Отсалютовав собравшимся, радостно улыбавшийся принц был вне себя от счастья оттого, что его так любят брайтонцы. В неменьшей степени любили наследника и солдаты. О, как он был бы рад повести их в бой против французов. Да, стань он королем, все было бы иначе!
В лагере драгун, который принц старался посещать как можно чаще, он всегда был дорогим гостем. Его палатка была достаточно вместительна, чтобы поделить ее на просторные секции. Внутри она была отделана ситцами с набивным орнаментом, изображавшим щит с тремя перьями – герб принца Уэльского. Его высочество весело отобедал в компании своих офицеров, напоив некоторых из них до такой степени, что они замертво свалились под стол, а немногим позже, сам был отнесен в постель в бесчувственном состоянии. На следующее утро, доверив своего скакуна заботам конюха, принц поехал домой в карете. Голова у него раскалывалась, и он пожалел, что Мария уехала и некому будет положить ему компресс и натереть виски розовой водой. «С другой стороны, – подумал принц, – может, и хорошо, что ее нет». Последнее время она постоянно устраивала сцены, если Его Высочество выпивал немного лишнего и, судя по всему, вряд ли согласилась бы облегчить его теперешние мучения. Такое уже случалось.
Находясь в столь сумрачном настроении, принц отнюдь не обрадовался, узнав о том, что его ждет
