возникали не раз. Конечно же, супруг ее не был стоек перед искушениями, тем не менее, он вряд ли мог пойти на совершение столь вопиющего греха. Принц наверняка еще будет домогаться ее любви, одновременно оставаясь в плену чар леди Джерси. Когда он окончательно освободится от влияния этой старой соблазнительницы и придет к ней с повинной, Мария, конечно же, простит его и вновь станет ему женой. Ведь он неисправим, а она, несмотря ни на что, до сих пор все еще любит его.
Как-то летним солнечным утром Генриетта прибежала на работу и с порога выдала следующую новость:
– Вчера вечером я была с тетей Дианой на званом балу близ Променад Гров и познакомилась там с одним премилым человеком. Он танцевал со мною гораздо больше, чем позволял этикет. Но поскольку у него титул, он богат и, как выражается тетя, уже достиг разумного возраста, меня за это вовсе не отчитали, а даже наоборот, с превеликим удовольствием предоставили меня в его распоряжение.
– А как его зовут? – спросила Софи, впервые видевшая Генриетту столь счастливой.
– Сэр Роланд Вэстонбери. Он баронет и вдовец. Около тридцати пяти лет. Его жена умерла три года назад, так что он только что закончил носить по ней траур. Не могу сказать, что он красив, но обаятелен не меньше принца Уэльского. И это первый мужчина, понравившийся моим дяде и тете. Он пригласил нас всех на бал в «Касл Инн» сегодня вечером.
Софи подумала, что одобрение со стороны тетушки Дианы отнюдь не комплимент, но все же решила не портить девушке настроение.
– Он приехал на лето в Брайтон, чтобы отдохнуть?
– Да, он снял себе апартаменты на Стайни, его лондонский особняк находится на Беркли-Север, а его родовое имение в Глочестершире!
Растапливая в этот момент шоколад, Клара спросила:
– А дети у него есть?
– Нет, тетушка Диана уже спрашивала его об этом.
– Ну, в таком случае он захочет наследника. Так что тебе не составит труда окрутить его, Генриетта! – пошутила Клара.
Генриетта густо покраснела.
– Не дразнись, ведь я его еще почти не знаю.
Тем не менее ей с трудом удалось взяться за работу, и она без умолку продолжала тараторить о своем новом знакомце. Кларе довольно скоро наскучила эта тема, и она позавидовала Софи, отправившейся на работу в Морской Павильон. К полудню терпению вдовы пришел конец.
– Генриетта, ты уже по десять раз рассказала мне о сэре Роланде. И больше я не желаю об этом слышать до тех пор, пока он не наденет на твой палец обручальное кольцо!
– Ты думаешь, это возможно?! – в голосе Генриетты сквозила трогательная надежда.
После этого Генриетта разразилась пространной лекцией о том, сколь долго должны пробыть вместе двое, прежде чем дело дойдет до предложения. Но Клара в ответ лишь заметила, что Генриетта ни разу не упомянула любовь.
Окончив работу, Софи, как обычно, вышла из Морского Павильона через дверь, предназначенную для слуг. Теперь уже почти все знали, что она открыла собственное кондитерское производство, и уже не раз обслуга дворца просила принести чего-нибудь этакого. Софи планировала удивить всех своим сладким сюрпризом на день рождения принца, в августе.
На выходе из дворца совершенно неожиданно она встретила поджидавшего ее Тома.
– Отличные новости! – радостно приветствовал он ее, спрыгивая с подножки экипажа. – Наконец-то мне удалось приобрести помещение под магазин в Брайтоне! Именно его я хочу вам показать!
Он объяснил по пути, что прежде эта собственность принадлежала одному местному краснодеревщику и включала в себя небольшую лавку с обширным торговым залом и пристроенную к ней рабочую мастерскую. Уже несколько лет здесь не проводилось никакого ремонта, и поэтому здания нуждались в фундаментальной реконструкции, прежде чем они станут пригодными для того, чтобы выставлять в них товар мистера Фоксхилла. На Мидл-стрит Том остановился около лавки со стрельчатыми окнами. Ворота в окружающей это строение каменной ограде вели к конюшне и смежной с нею мастерской. Торговый знак краснодеревщика в виде стула в венецианском стиле все еще висел на цепях над входом в лавку.
– Я обязательно это заменю, – сказал Том, кивнув головой в сторону нелепой эмблемы. Потом он открыл дверь и пригласил Софи войти.
– И что же вы намереваетесь подвесить там вместо стула? – спросила Софи, развязывая ленточки шляпки и внимательно озираясь по сторонам. Здесь было чисто и пусто. Единственным предметом мебели являлась удобная, отполированная временем скамья, на которую Том бросил свою шляпу и перчатки.
– В Лондоне моей эмблемой служит перламутровая шкатулка.
Софи замерла. В ту же секунду она вспомнила контрабандиста, разглядывавшего в свете ущербной луны перламутровую шкатулку. Неужели в ту ночь она видела на морском берегу Тома? Ей захотелось выбросить эту мысль из головы, вся ее суть восставала против потрясения, оглядываясь назад, она поняла, что слишком многое здесь сходится. Почему он ехал заброшенным проселком в ту ночь, когда наткнулся на нее? Как объяснить его частые отъезды и неожиданные возвращения? И почему при нем всегда эти пистолеты? И потом, откуда-то количество ценных вещей из Франции, что проходят через его руки. Быть может, он доставляет их в Англию, минуя таможни?
– А много ли на свете перламутровых шкатулок? – осторожно спросила Софи, отчаянно надеясь, что его ответ рассеет ее опасения.
– Много? Да что вы?! Совсем наоборот, – ответил Том. – А те, что я ищу, чрезвычайно редко встречаются и по своей красоте уникальны. Они были изготовлены в Китае около двух столетий назад. Мне как-то посчастливилось достать одну такую, и я сразу продал ее принцу Уэльскому.
– А как давно вы ее ему продали? – она старалась не смотреть ему в глаза, делая вид, что поглощена изучением интерьера помещения.
– Дайте вспомнить, – на секунду он призадумался. – Ну конечно же, прошлым летом!
И это прозвучало как исповедь. Теперь у нее не оставалось ни малейшего сомнения в том, что именно он был тем самым контрабандистом. Все смешалось в ее голове. Софи неторопливо прошлась сквозь приоткрытые створки резных дверей в торговый зал. Мерный стук ее каблучков эхом отдавался в этом пещероподобном пространстве. Ставни на всех окнах, за исключением находившегося в дальнем конце зала, были закрыты. Тем не менее, проникавший в открытое окно свет позволял заметить, что это строение создано в незапамятные времена и, судя по всему, первоначально предназначалось для хозяйственных нужд. Древняя деревянная галерея с балюстрадой опоясывала стены. Инстинктивно Софи решила отойти на некоторое расстояние от Тома, прежде чем повернуться к нему лицом. Она стала взбираться по ведущей на галерею винтовой лестнице, и шелест ее юбок был отчетливо слышен в царившей здесь полной тишине. Забравшись на галерею, она посмотрела вниз. Он стоял запрокинув голову, внимательно за нею наблюдая.
– А где же сейчас перламутровая шкатулка принца? – спросила она напрямую.
– В Карлтон-Хаусе, – небрежно ответил он. – А зачем вам это?
Она отвернулась и прошлась по галерее.
– А Его Высочество отдает себе отчет в том, что вы поставляете ему контрабандный товар?
Она отчетливо расслышала, как Том поперхнулся от удивления, но когда он наконец заговорил, голос его, как и прежде, был спокойным и ровным.
– И с чего это вам такое в голову пришло, – он весело рассмеялся. – Если вы насчет тех севрских ваз, что я продал Его Высочеству, то ведь я еще тогда сказал вам, что купил их у одного французского эмигранта.
Выдержав паузу, она метнула на него гневный взгляд. Глаза ее сверкали яростью.
– Нет, речь идет не о вазах! А о том, что случилось чуть раньше! Я была на морском берегу в ночь, когда вы незаконно доставили перламутровую шкатулку в Англию!
Он наградил ее сумрачным взглядом, и лицо его напряглось. Он бросился на галерею, и Софи повернулась, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
– Вы только что сделали опасное заявление, – сухо заметил Том. – Думаю, вам стоит объясниться…
