Осталось пять дней.
7
Сказать, что Айрис была потрясена домом Джералда в Альпах, значит, не сказать ничего. Из аэропорта в Женеве они добирались на вертолете, который вел сам Джералд. Они летели над белоснежными пиками гор, над извилистыми дорогами, петляющими внизу, над престижными лыжными курортами и живописными деревушками. Айрис задержала дыхание от восторга. Простор и свобода. Безмятежность и покой.
Вскоре вертолет снизился и мягко опустился на площадку у шале, построенного из мореного кедра и каменных плит. Дом, казалось, объединял в себе не сочетаемое: аристократизм архитектуры и обстоятельную прочность, свойственную непритязательности. Они выбрались из вертолета, и в звенящей тишине Джералд сообщил:
– За домом присматривают мои помощники – Анри и Феликс. Днем мне нужно провести несколько встреч, а наши гости осмотрят деревню с местным гидом. Так что ты свободна до половины восьмого. Прошу тебя, не надевай сегодня ничего вызывающего.
Он почти не смотрел в ее сторону. – Завтра я тоже буду занят делами. Располагай свободным временем по своему усмотрению. А послезавтра мы улетаем.
Воздух сладковато пах соснами и мхом, и ощущение гор поблизости заставляло чувствовать мелочность всех своих проблем. Кроме того, она ведь обещала не выходить из себя. Поэтому Айрис искренне проговорила:
– Как здесь красиво! Я рада, что приехала. Он смерил ее взглядом, таким же холодным, как окружающий воздух, не оставив без внимания ни одной детали ее облика. Айрис стояла перед ним в объемном шерстяном свитере, узких джинсах и модных кроссовках, радостно возбужденная новизной ощущений и разрумянившаяся.
– Солнце запуталось в твоих волосах, – внезапно проговорил он хрипловато. – Они сверкают, как будто высечены из бронзы.
– Зачем ты это говоришь? Ведь здесь нет зрителей.
– Я говорю то, что хочу сказать.
– Ты веришь в то, что у меня не было никого после Клема?
Он ответил не сразу.
– Не знаю.
– Тогда можешь держать при себе свои комплименты.
– Ты совсем не такая, как другие, – с неожиданным чувством проговорил Джералд. – Я вращаюсь в кругах, где женщины переходят от одного любовника к другому быстрее, чем меняется курс на фондовой бирже. Верность считается старомодной, а мимолетные связи – всего лишь одна из форм ежедневных развлечений.
Ее охватила липкая ревность, тем более неприятная, что Айрис ее совсем не ожидала.
– Это ты и о себе говоришь?
Что-то незнакомое мелькнуло в его глазах.
– Я уже устал от этих игр. Но я извлек из них важный урок – помани женщину деньгами и она твоя.
– Могу поделиться с тобой уроком, который я получила в художественной школе. За деньги можно купить далеко не все. Талант, например, не купишь, это дар Божий. И мне твои деньги ни к чему.
– Я это уже понял.
Джералд опять замолчал, и в его глазах появилась нехарактерная для него неуверенность.
– Даже если я поверю в то, что Клем тебя оболгал, нам никуда не деться от твоего разлюбезного отчима. Не думай, что я сам придумал эту историю о его мошенничестве. Факты неопровержимо указывают на него.
Айрис сделала шаг назад.
– Но этого просто не могло быть!
– Ты мне не веришь, так почему я должен верить тебе?
Солнце сияло на свежей хвое, птицы распевали свои призывные песни, а сквозь деревья проглядывали очертания горного склона, черно-белого, как на старой фотографии.
– Я так устала спорить с тобой, – измученным голосом сказала Айрис. – Мы возвращаемся к одному и тому же уже который раз. Давай спокойно выполним наш договор и разойдемся в разные стороны.
– Ты уверена, что у нас это получится?
– Разумеется. Увидимся в полвосьмого. Обещаю, что буду олицетворением благопристойности.
– Ну хоть какое-то разнообразие, – сказал Джералд иронично.
– За эти два дня я уже была влюбленной, обворожительной и дерзкой. После всего этого мне не составит большого труда вести себя чинно.
– А мне казалось, что ты была самоуверенной, раскованной и прекрасной.
Джералд улыбнулся Айрис, и его зубы на фоне загорелого лица блеснули, как снег на горном пике.
– Я была такой только по сравнению с одним несносным и деспотичным любителем покомандовать.
Джералд засмеялся.
– Но ведь и он иногда бывал отвергнутым и огорченным.
– Как же, рассказывай… Джералд засунул руки в карманы.
– Знаешь что? А ты мне нравишься… Ветерок играл его волосами, его улыбка была так заразительна…
Сжав сердце в кулак, Айрис произнесла:
– Разве тебе может нравиться лживая любительница беспорядочных связей?
– Я должен поверить в то, что я первый мужчина за последние четыре года, который заводит тебя? – парировал Джералд. – Несмотря на то, что большую часть времени ты меня просто ненавидишь?
Сформулированная таким образом, эта гипотеза не очень-то пришлась по душе Айрис.
– Мы опять вернулись к тому же самому… – У Айрис опустились руки. – Разве у тебя нет никаких других дел, кроме как стоять тут и спорить со мной?
– Ты права. Итак, ровно в семь тридцать Джералд повернулся и исчез среди деревьев, оставив Айрис одну с ее чемоданом и чувством опустошенности.
Ровно в семь тридцать Джералд увидел Айрис в просторной гостиной, из огромных окон которой открывался великолепный вид на горы, небо и лесной массив. Айрис стояла у окна, любуясь картиной зимнего леса. Джералд постарался подавить чувство радости оттого, что она здесь, рядом с ним, в этом доме, который он так любит.
–~ Дай-ка я взгляну на тебя, – сказал он ей.
Она повернулась к нему, скромно потупив глаза. Черные атласные брюки были дополнены вышитым жакетом цвета спелого апельсина с длинными рукавами и воротником стойкой. Айрис убрала волосы в длинную косу, на лице почти не было косметики.
Он с трудом подавил усмешку.
– Как тебе удалось избавиться от своих завитушек?
– Немного мастерства и геля для волос. Нахмурившись, Джералд сказал:
– Ты каждый день разная.
– Ты ведь сам этого хотел, – пожала плечами Айрис.
– Я сожалею о том дне, когда ты вошла ко мне в кабинет. С тех пор я не знал ни одной спокойной минуты.
– Кто-то звонит в дверь, – вдруг сказала она и положила руку на рукав его пиджака. – Ну что ж, будем встречать гостей, милый?
Он почти растаял от ее нежной улыбки, от лукавого изгиба губ, но потом внутренний голос напомнил ему, не теряй голову, Джералд. Не давай ей повода позлорадствовать еще раз над твоим желанием расстегнуть каждую пуговичку на этом пиджаке, а потом целовать ее губы, шею, грудь, всю ее, пока она не будет стонать от возбуждения, призывая взять ее.
Вечер оказался чинным, благопристойным и оттого необыкновенно долгим. Формальность церемоний, которая обычно устраивала его, довлела над всем. Вся еда – от суши до темпуры – была великолепна. Сидя на полу по-турецки, Джералд исподтишка наблюдал, как Айрис управляется с гостями. Она, как всегда, была
