Что-то знакомое послышалось Виктору в этом имени. Он пришел на крейсер недавно и не знал еще всех своих подчиненных, но это имя почему-то не было для него пустым звуком. Демченко… Наводчик…
– Землянин?!
– Да.
– Он… жив?
– Да.
Что-то похожее на суеверный ужас коснулось Виктора. Уничтожить вражеский корабль, да еще и выжить в радиоактивном хаосе – на такое способен только землянин.
– Капитан…
– Я слушаю вас, Ольсон.
– Он хочет увидеть вас.
– Меня?
– Да. Он сейчас в реанимационном боксе номер 3.
– Я приду. А где вы, Ольсон?
Виктору послышался слабый смешок.
– В соседнем боксе. Мне удалось протащить с собой фон.
– Вы будете представлены к награде.
Голос Ольсона посерьезнел. Он четко выговорил:
– Во имя Земли.
– Именем Земли.
Виктор отключил связь. Подумал секунду и набрал на пульте номер первого помощника. Сидящий в двух метрах от него Карлос дернулся, осознавая оскорбление, но ответил без промедления.
– Первому помощнику, – выговаривая каждую букву, произнес Виктор. – Принять командование боем на время моего отсутствия. Перед уничтожением десантных кораблей дать им время на спуск шлюпок.
Подумал и добавил:
– Согласно 16 параграфу Конвенции о гуманности в ведении межзвездной войны.
Врач шел рядом, похрустывая белым одноразовым комбинезоном, процеживая слова сквозь закрывающую почти все лицо маску. К Виктору он вышел прямо из операционной, не переодеваясь, лишь скинув заляпанный кровью пластиковый фартук.
– Я бы мог отказать вам в посещении – медицинская служба не подчинена командованию в этих вопросах…
Они прошли узеньким коридорчиком с густо-оливковыми стенами, испещренными маленькими дырочками. Стены слабо гудели, обдавая их волнами озона и фиолетового света. Возле наглухо закрытой двери медицинский робот – узенький, высокий, неизбежно белый, похожий на нескладного подростка- акселерата – провел по их одежде длинными гибкими манипуляторами, проверяя качество дезинфекции.
– Но вряд ли ваш визит ухудшит…
– Скажите, – Виктор протянул руку к двери, и та, не ожидая его прикосновения, уползла вбок, – у него есть шанс?
– Ни малейшего. Поэтому я вас пускаю.
Он шел не к Богу и не к сверхчеловеку. Землянин умирал, и, поняв это, Виктор ощутил противоестественное облегчение.
Землянин лежал перед ним – обнаженная кукла, окутанная проводами и трубочками, с серым диском кардиомонитора на груди. Он был в сознании, без малейших следов ожогов, которых подсознательно ожидал Виктор, и лишь странная неподвижность крепкого мускулистого тела выдавала подползающую к нему смерть.
– Вы пришли потому, что это ваш долг, капитан?
Это были первые слова землянина, и Виктор вздрогнул.
– Нет. Не только.
– Потому что я попросил вас прийти?
– Наверное, нет…
Демченко вздохнул, и Виктору послышалось удовлетворение.
– Тогда садитесь. Да, на койку, больше здесь ничего нет… Так зачем же вы пришли?
Странный разговор. Демченко словно допрашивал его.
– Потому, что это мой долг, и потому, что вы просили, и потому, что мне захотелось взглянуть на человека, сумевшего сделать то, что сделали вы. Удовлетворены?
Землянин слабо кивнул.
– Тогда встречный вопрос: зачем вы меня звали?
С минуту Демченко молчал. Потом спросил:
– Бой еще идет?
– Да. Мы только что догнали десант.
– Мне страшно умирать одному, – просто сказал наводчик. – Наверное, это признание не украшает офицера, но теперь уже все равно. А самый бесполезный человек во время боя – капитан. Вы можете посидеть со мной без ущерба для крейсера.
Виктор вздрогнул.
– Я не хотел вас обидеть. Вы хороший капитан, Виктор. Вас не оскорбит, что я называю вас по имени?
– Нет. На моей планете нет фамилий.
– Алькор-туманный?
– Да. Как вы уцелели, Демченко?
– Излишняя дисциплинированность. Я был единственным, кто надел перед боем скафандр. Там же жуткая теснота, в боевых постах… – Теперь он говорил очень тихо, и Виктору приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. – А когда я очнулся и увидел, что поганец несется на нас… Честь планеты. Я же единственный землянин на корабле, я обязан был сделать больше, чем другие…
– Я представляю вас к ордену Солнца, Демченко. Уж на это капитан еще нужен. – Виктор попробовал улыбнуться.
– Мне уже не надеть никакого ордена. А Солнце… Оно всегда со мной. А вы видели Солнце, капитан?
Виктор покачал головой.
– Даже смешно… Мы воюем во имя Земли и именем Земли. Усмиряем колонии, требующие независимости, мотаемся из одного конца Галактики в другой… Умираем и убиваем… То есть убиваем и умираем… – Демченко на секунду прикрыл глаза, облизнул губы. – А Землю, Солнце видел только я, один из всего экипажа…
– Земля – это символ, Демченко. Колыбель всех планет, всех цивилизаций. Наш флаг, если хотите.
– Для меня Земля – это не флаг. Это голубое небо… вы знаете, как красиво, когда небо… да, у вас оно тоже голубое. Это зеленые леса. Это снег и холод… И раскаленный жарой песок тоже… Это мой город… Города могут быть красивыми, когда им больше тысячи лет, когда один город не похож на другой…
Одна из трубочек, впившихся в тело Демченко, запульсировала, впрыскивая в кровь лекарство, и голос наводчика окреп.
– Знаете, я рос в маленьком городке. Вокруг тайга, лес на сотни километров. Город старый-престарый, каменные дома, бетонные дороги… кроме станции космической связи – никаких следов цивилизации. На любой планете таких городов тысячи. А для меня он единственный.
– Я понимаю, – осторожно сказал Виктор. – Для меня, например, есть лишь один островок из тысяч островов Алькора-туманного… А для Ольсона – один из этажей мегаполиса в Порт-Альве. А для Карлоса – одна из башен кланового замка на Кориане.
– Я вообще попал в космос случайно. Не проходил ни по здоровью, ни по интеллектуальным тестам – все показатели средние… Но очень уж рвался. И смог всех переубедить.
– Это счастье для крейсера, что смогли, – искренне сказал Виктор.
– Да… Знаете, как я решил, что непременно буду офицером космофлота, стану защищать Землю от
