Дождавшись, когда другие сотрудники покинули кабинет, Сергей пересел поближе к столу начальника.
— Подвижки в деле есть?
— Нет. Может быть, сегодня удастся переговорить с Викторией.
— Не стоит рассчитывать на её показания. Если бы всё случилось из-за акуловской сестры, её бы не оставили в живых. Кстати, её квартиру обыскали?
— Да, Андрей вчера оформил.
— Пусто?
— Ничего для нас интересного.
— Передай Андрею, чтобы он поменьше свою фамилию в протоколах писал. Сам знаешь, как адвокаты к этому отнесутся.
— Мы с ним уже говорили. В официальных документах он не фигурирует. Протокол обыска составлен от имени участкового.
— Хорошо… Что думаете делать дальше?
— Не сегодня-завтра могут отпустить Михаила.
— Быстро! Когда у него «сотка» кончается?
— Завтра вечером. Но Воробьёв необязательно станет этого дожидаться. Василич! С «ногами» как- нибудь можно определиться? Нам бы дня два-три за ним посмотреть, чтобы окончательно разобраться.
— Раньше об этом подумать нельзя было? Ладно, я позвоню своим знакомым в главк, попробую договориться. Не вам же слежкой заниматься… Разве что Сазонова отрядить?
— Мишаню хватит кондратий, когда он заметит, что Шурик таскается за ним с утра до ночи. Подумает, мы новую провокацию замышляем.
— Слышь, Волгин, ты такими обвинениями не бросайся. А за укроп я с тобой позже поговорю, когда вся эта катавасия кончится. Ещё есть проблемы?
— С остальным сами справимся..
— Работайте…
Волгин подошёл к своему кабинету и протянул руку к двери, но открыть её не успел. Она распахнулась от сильного удара изнутри, больно шлёпнув Сергея по распрямлённым пальцам. В коридор выскочил Сазонов. Лица его Волгин не видел, но шея Шурика была пунцовой. Не оглядываясь, он почти бегом добрался до лестницы и начал спускаться, скользя по ступеням и бормоча себе что-то под нос.
Акулов разговаривал по телефону, положив перед собой лист бумаги, на котором перьевой ручкой чертил геометрические фигуры. Волгин и прежде замечал за напарником такую привычку, свидетельствующую о том, что он сильно взволнован.
Сергей взял пустой электрочайник и направился в туалет за водой. Выходя из кабинета, ещё раз внимательно посмотрел на Андрея, который перестал говорить и теперь сидел с трубкой около уха в ожидании какой-то информации. Сергей посмотрел и подумал: Акулов нервничает не из-за скандала с Сазоновым.
Когда Волгин вернулся, Акулов уже освободил телефон. Сидел, глядя в окно. Покрытый рисунками лист был скомкан и валялся на полу посреди кабинета.
— Не попал в урну, — пояснил Андрей, поворачиваясь. — Срикошетило от стены.
— Бывает.
Волгин подобрал и бросил в корзину бумагу. Потом включил чайник, снял и убрал в шкаф куртку, повесил на спинку стула пиджак. Закурил, несколько раз глубоко затянулся и только после этого спросил:
— Это ты Шурику задницу наскипидарил?
— А кто же ещё? Я. Из того, что ты ему вчера поручал, он ничего толком не сделал. Только что запрос оттащил, а где пропадал остальное время — одному Богу известно. В ГАИ, говорит, не оказалось на месте какого-то майора. Якобы целый день пришлось ждать его под дверью, но он так и не появился. Врёт, конечно. И даже не старается делать это правдоподобно. А сегодня ему потребовалось к врачу. Дескать, простудился и ушиб руку, когда вчера менял колесо на машине.
— Примерно так я и думал. Что-то случилось ещё?
— Случилось. Моей матери вчера позвонили с угрозами.
— На работу?
— Домой. Посоветовали не писать больше о «ПКТ» и сказали, что покушение на Викторию — это месть за опубликованную статью.
— Ты этому веришь?
— Ни капли. Журнал вышел только вчера. Да и какой смысл стрелять по дочери, если возникли претензии к матери? Вдобавок валить двух неповинных людей. Для чего? Чтобы показать, какие они крутые и серьёзные? Так не делается…
— Может быть, они хотели, чтобы она написала опровержение?
— Нет, даже не заикнулись об этом.
— Говоришь, статья вышла через сутки после убийства. Там действительно есть что-то серьёзное?
— Кое-что есть. Факты, неприятные для «ПКТ».
— Они могли видеть черновики…
— Тогда бы раньше и позвонили, сразу после того, как увидели. Нет, Серёга, тут дело в другом. Кто-то подсовывает нам ложный след. И делает это не очень умело. Начиная с того, что ошибся в числах, и заканчивая тем, что назвал маму на «вы». Ты видел таких вежливых убийц? Он может запросто расстрелять трёх человек, но не может «тыкнуть» тому, на кого наезжает.
— Стрелять и звонить могли разные люди. И потом, нарочитая вежливость — один из способов психологического давления. Тебе ли это не знать?!.
— Всё равно я не верю. Матери показалось, что звонили из таксофона возле нашего дома.
— Ну и?..
— Я только что проверил, у меня одноклассник работает в «Городских таксофонах». Не совпадает. Компьютер зафиксировал звонок из этой будки в это время, но совсем на другой номер. Мама ошиблась. К тому же с ней говорили изменённым голосом. Сомневаюсь, что кому-нибудь пришло бы в голову таскаться с аппаратурой через весь город, чтобы непонятно зачем воспользоваться именно этим телефоном. А если бы я в этот момент случайно проходил мимо?
— Когда был звонок?
— Когда мы с тобой ужинали в кафе. Мама решила, что меня лучше не беспокоить, и рассказала об этом, только когда я пришёл домой.
— Н-да… У меня есть АОН.
— Спасибо, я вчера уже нашёл и поставил. Но на такие трюки сейчас попадаются одни малолетки, которые хотят сорвать в своей школе контрольную.
Вода в чайнике закипела, с громким щелчком электроприбор отключился. Акулов встал, чтобы приготовить кофе.
— Холодная вода кончилась, — сказал он Сергею, показывая пустую пластиковую бутылку.
— Что ж теперь делать? Придётся мучиться и обжигаться.
— Ага. Мыши плакали, но продолжали жрать кактус… Черт, и кофе осталось две ложки! Мы слишком часто угощаем соседей.
— Доживёшь до моих лет — поймёшь, почему это происходит. Второй закон Волгина гласит: чем больше банка растворимого кофе, тем она быстрее кончается.
— А какой первый закон? Тоже какая-нибудь гадость про оперов?
— Конечно! Для любой милицейской пьянки, на которой присутствует свыше двух человек, требуется не меньше трёх литров водки.
Андрей поставил чашку перед Волгиным, изобразил халдейский поклон и сел на своё место.
Едва он пригубил напиток, как телефон подал голос.
— Да! Что, из больницы?.. Очень плохо слышно… Можно приезжать? Хорошо, я буду через двадцать минут. Спасибо!
Акулов вскочил, одновременно бросая трубку и подхватывая свою куртку, которая лежала на «ничейном» стуле в углу кабинета. Посмотрел на Сергея.
