скомкал свитер. Выдержав паузу, тряханул его, сжимая свитером дряблую толстую шею.
Он прекрасно понимал, что я раскусил его враньё.
— Ты меня зае…л, падла, — прошипел я, и Фунт сорвавшимся тонким голоском отозвался:
— Я понял, понял!
Я немного подождал, глядя, как наливается кровью его лицо, а потом отпустил пальцы и брезгливо вытер их о скатерть. Закурил. Фунт попытался поднести мне зажигалку. Я презрительно оттолкнул его руку.
— Дальше!
— Павлик… Ну, этот, у которого здесь сеструха работает, иногда баб приводит. Я его с какой-то посторонней засёк. И раза два моих брал, Ленку и Ритку. Вы их должны помнить…
— На что намекаешь, морда?
— Нет, они здесь ещё при вас работали…
— Дальше!
— Чтобы пили — не видел. Раз попал, когда они в ресторане обедали, так все нормально.
— Кто обедал?
— Павлик и этот, нерусский. Не знаю, как его зовут. А потом и третий пришёл. Травку или ширево не спрашивали никогда, и девчонки ничего не говорили. Из номера не ходят никуда, ну, если только на ужин. Я даже не знаю, зачем они сюда приезжают! Не знаю, честное слово!
— Погоди, дай подумать…
Я задал Фунту ещё несколько вопросов. И остался доволен беседой. Потом вытащил бумажник.
— Держи. Сто баксов.
— Не, не надо! Зачем? — Фунт покраснел от смущения.
— Бери-бери, деньги лишними не бывают! Бери, ты их честно заработал!
Продолжая неизвестно чего стесняться, Фунт взял банкноту и, свернув, убрал в наружный карман куртки. Ему не терпелось сорваться с места и побыстрее забыть о моём визите. Но я не спешил расставаться. Убрав бумажник, я достал диктофон — тот самый, красильниковский. Батарейки я заменил, и теперь он работал исправно. Мне показалось, что Фунта хватит инфаркт.
С невинным видом я остановил запись, отмотал плёнку назад и включил воспроизведение. Качество оказалось идеальным, отлично различались не только наши слова, но и гудение кофеварочного аппарата на стойке.
— Ну, зачем же вы так? — плаксиво пробормотал Фунт и помассировал область сердца.
— Странный ты человек, — отозвался я, убирая диктофон в карман. — А как же с тобой? Ты ведь не понимаешь по-нормальному. Столько лет на опасной работе, давно бы уже привыкнуть должен… Ладно, спасибо тебе за информацию! Хотя ничего ценного от тебя, как и раньше, не получишь.
— Так вы… — он не знал, что думать, и так и сидел, застыв с прижатой к груди рукой. — А вы точно из «Оцепления»?
— Нет, — я улыбнулся, — развлекаюсь.
— А-а…
— Все, толстый, пока! Не ешь много сладкого и не нервничай, на твоей службе это вредно. Могут преждевременно на пенсию отправить. Пока! Берегись СПИДа!
Я вышел в холл и столкнулся с Савельевым. Он отшагнул в сторону, прижимая под мышкой папку, и исподлобья глянул на меня.
Мы молча пожали друг другу руки.
— Как живёшь? — спросил Гена.
— По-разному. Иногда — ничего.
— Пошли, кофе попьём?
— Извини, со временем туго.
— Пять минут тебя не спасут.
Не дожидаясь ответа, он направился в кафетерий. После короткого колебания я двинулся следом.
В дверях Савельев столкнулся с Фунтом, тот куда-то спешил. Несильно ткнув его ладонью в лоб, Гена брезгливо сказал: «Брысь!» Фунт пропустил нас, глаза его при этом приобрели идеально круглую форму.
Мы сели за тот же столик. Гена взял кофе и, помешивая ложкой, о чём-то думал. Я почувствовал себя неуверенно, особенно когда Гена оторвался от созерцания тёмно-коричневой бурды и посмотрел на меня. Я помнил этот его взгляд. Так он смотрел, разговаривая с задержанными или с заявителями, которые откровенно врали. Неприятный взгляд, тяжёлый. Сразу хочется во всём признаться. Даже если ничего и не совершал.
— Чем занимаешься-то? — выдавил он и криво улыбнулся, продолжая неторопливо размешивать кофе.
— Так, ничем конкретным.
— Говорил же, что нашёл какое-то место?
— Я говорил?
— Ну, не ты, может, кто-то говорил. В фирме какой-то охранной. В «Оцеплении», что ли. Нет?
— Не взяли. Потёрся у них пару месяцев, потом отказали. Не прошёл стажировку.
— Да? А чего так?
— У них спроси!
— Понятно… А сюда каким ветром занесло? К девочкам, что ли, ходишь?
— К мальчикам! Заглянул по старой памяти перекусить.
— Да-а? А с этим уе…ком тоже случайно встретился?
— Я с ним встречи не искал. Оказался рядом — так что ж мне, шарахаться от него, что ли?
— Сколько совпадений… Ну и как встреча прошла?
— Послушай, Гена… Не пойму я, чего ты хочешь? Сказал бы прямо, а?
— Прямо? Хм… Так я и сам не знаю, чего хочу, вот ведь в чём беда! Совпадений всяких много. Вот я и думаю, к чему бы это? Может, ты подскажешь?
— Вряд ли. Я пойду, если ты не возражаешь.
— Я? Ни в коем случае! Иди! Если ничего сказать не хочешь. Как здоровье, в порядке?
— Не жалуюсь!
— Вот и хорошо. Это самое главное, чтобы со здоровьем было все в порядке, при такой нервной жизни!
— При какой? — Я уже начал подниматься из-за стола и замер, оперевшись на спинку стула.
— Дерьмовый здесь кофе варят… Да? Кстати, у Фунтика, говорят, проблемы в последнее время. Да?
— А я здесь при чём?
— Не знаю. — Савельев отхлебнул кофе и скривился. — Не с тобой ли они связаны? Так, случайно… Вон, сейчас-то у него вид совсем нездоровый был, как будто пирожными и лимонадом объелся.
— Понятия не имею, чего он там объелся. А ты что, защищать его взялся?
— Я? Конечно! За двадцать процентов от его доходов, а если со стрельбой, то и все двадцать пять. А что делать, зарплата маленькая, да и той второй месяц не платят! Ты что-то имеешь против?
— Гена, я тебя уважаю и всё такое прочее, но… Не пошёл бы ты на… ?
— Вот так! И это за все хорошее, что я для тебя сделал? — Он усмехнулся, разглядывая остатки кофе на дне своей чашки. — Да-а, обидеть человека, плюнуть в душу ему легко, а потом как быть? Кстати, товарищ твой, ну тот, который весь в судимостях, как поживает?
Я мгновенно покрылся потом, а сжимаемый пальцами стул дрогнул и царапнул ножками по паркету. Гена продолжал разглядывать свою чашку, а я не сомневался, что он заметил мою реакцию. Если он уже знает о трупе Красильникова — все, игра закончена. Он даже не даст мне отсюда уйти.
Но Савельев, похоже, ничего ещё не знал и вопрос об Антоне задал без всякой задней мысли. Резко подняв голову, он пристально посмотрел на меня, потёр виски и уставшим голосом сказал:
— Федя, даже ежу ясно, что у тебя неприятности. Ты не слишком далеко залез? Смотри, свернёшь себе голову… Ты парень неглупый, да только вот неграмотный и… какой-то однолинейный, что ли! Летишь
