Майкл распахнул стеклянные двери, и оба очутились на выложенной каменными плитами и выходившей на передний газон террасе, где на самом солнцепеке стояли столик из кованого железа и два стула.
Он выдвинул стул для Кэро и сел сам. Она задумчиво нахмурилась.
– Никак не могу вспомнить, есть у вас дворецкий?
– Нет. Служил когда-то, но дом долгое время был закрыт, и он нашел другое место, – пояснил Майкл и, поморщившись, добавил: – Вероятно, мне следовало бы нанять нового.
– Вероятно, – согласилась она, подняв брови. Выражение ее лица ясно показывало, что член парламента просто обязан иметь дворецкого. – Но если поторопитесь, далеко искать не придется. Помните Джеба Картера? Он уехал из деревни Фритем обучаться ремеслу дворецкого у своего дяди в Лондоне. И очевидно, преуспел, но все же хочет вернуться на родину, чтобы лучше заботиться о матери. Мюриел, в очередной раз искавшая дворецкого, наняла его. К сожалению, Картер, как многие его предшественники, не сумел удовлетворить ее высокие запросы, так что пришлось уйти. Это было только вчера. Сейчас он наверняка живет у матери.
– Понятно.
Майкл пристально всмотрелся в нее, надеясь, что верно прочитал то невысказанное, что таилось в глубине серебристо-голубых, глаз.
– Значит, вы считаете, что я должен его нанять?
Она улыбнулась одной из своих быстрых одобрительных теплых улыбок:
– Думаю, сначала нужно посмотреть, подходит ли он вам. Вы знаете Джеба и его семью. Безупречно честые люди. Кроме того, Картеры всегда были хорошими работниками.
Майкл кивнул:
– Я пошлю записку.
– Нет. – Упрек был мягким, но совершенно определенным.
Майкл молча наклонил голову.
Существовало не так много людей, к мнению которых он прислушивался, но советы Кэро в подобных делах выполнял беспрекословно. Кроме того, кто лучше ее сумеет довести его намерения до сведения Элизабет?
Миссис Энтуистл сама принесла чай, очевидно, сгорая от желания увидеть Кэро. И та вполне оправдала ожидания экономки: спросила о сыне, похвалила нежные пирожные с кремом, красиво разложенные на блюде. Миссис Энтуистл, покраснев от удовольствия и явно пребывая на седьмом небе, ретировалась.
Пока Кэро наливала чай, Майкл гадал, просчитывает ли она свои поступки, или все выходит само собой. Но тут она протянула ему чашку, улыбнулась, и он решил, что, хотя все ее действия, возможно, и были когда-то заучены, сейчас абсолютно естественны, и от этого стало легче на душе. Просто она такая. Вот и все.
Потом они пили чай и ели пирожные – она едва притрагиваясь, он с аппетитом поглощая одно за другим, – и обменивались новостями о знакомых. Оба вращались в одних кругах, оба имели прекрасные связи среди политиков и дипломатов, так что найти темы для разговоров оказалось очень легко.
Искусство легкой беседы было знакомо и Кэро, и Майклу. Ее высказывания свидетельствовали о глубоком знании человеческой натуры, далеко превосходившем его собственное. И казались Майклу на редкость точными и верными, поскольку освещали мотивы людских поступков.
Сидеть на солнце оказалось удивительно приятно. Майкл незаметно изучал Кэро. Ее глаза горели уверенностью – не того рода, что сверкает и блещет, бросаясь в глаза, но спокойной, твердой, из тех, что сияет, так свет далекой звезды, бесконечный, ровный, почти безмятежный.
Сразу видно, что Кэро стала на редкость сдержанной женщиной, одной из тех, кто без всяких усилий излучает ауру безмятежности.
Он вдруг понял, что время прошло… так быстро и так незаметно. И отставил чашку.
– Каковы ваши планы?
Смело встретив его взгляд, Кэро пожала плечами.
– Честно говоря, не знаю, – призналась она с самоуничижительным смешком. – Я несколько месяцев путешествовала, пока была в трауре, так что жажда странствий полностью удовлетворена. Этого недостаточно, чтобы заполнить жизнь. Немного пожила с Анджелой, поскольку еще не решила, что делать с домом: открыть его и остаться там, организовав какой-нибудь литературный салон, или с головой уйти в благотворительность… – И, вскинув брови, кокетливо спросила: – Можете представить меня в подобном обличье?
Серебристая голубизна ее глаз казалась многослойной: искренность, честность и тут же влекущие глубины.
– Нет, – немного подумав, ответил он. И в самом деле, трудно было представить ее в какой-то иной роли, чем та, которую Кэро исполняла так безупречно. Настоящая жена посла.
– Думаю, вам следует оставить благотворительность Мюриел, а литературный салон будет слишком ограниченной сценой.
Кэро рассмеялась: золотистые звуки, сливавшиеся с позолоченным днем.
– У вас язык истинного политика, – одобрила она. – Но обо мне довольно. Как насчет вас? Этот сезон вы проводили в Лондоне?
Наконец-то! Вот он, удобный случай, которого он так ожидал!
Майкл позволил себе сухую усмешку.
