– Да, – кивнул Джерард, останавливаясь в нескольких шагах от нее. – Я ...
– Я тут все думала, – беззастенчиво перебила она. Ей было важно первой повести разговор и не спускать глаз с Джерарда, хотя сделать это было очень трудно. – Мы с Миллисент можем отвезти портрет в Корнуолл, теперь, когда он закончен, тебе ни к чему затруднять себя. И нет необходимости тебе и мистеру Адеру пускаться в такое долгое путешествие туда и обратно.
Его лицо изменилось в мгновение ока, стало каменным, теплый взгляд – режущим и холодным.
Неловкое молчание продолжалось. Наконец Джерард спокойно и обманчиво мягко объяснил:
– Я пришел просить твоей руки – просить тебя стать моей женой.
Ее словно ударили в грудь. Девушка зажмурилась, словно пытаясь закрыться от боли; но тут же вынудила себя открыть глаза и встретиться с ним взглядом.
– Я не ... не думала о замужестве.
Джерард чуть помедлил, прежде чем ответить:
– Я знал это раньше, еще когда мы впервые стали любовниками. Знал, что ты совсем не думала о замужестве. Но с тех пор как мы в Лондоне ... думаю, если ты освежишь свою память, поймешь, что ты, пусть и инстинктивно, размышляла о такой перспективе, и не раз.
Ей ужасно хотелось отрицать все, но под его взглядом она не посмела солгать. И вспомнила постоянные намеки Минни и Тиммс: если они изводили ее, до какой же степени донимали его?! И наверняка докладывали ему обо всех ее сомнениях. Эти двое видели чересчур много и всюду совали свои носы!
– Я не выйду за тебя. И не желаю, чтобы ты возвращался в Хеллбор-Холл.
Жаклин уселась на диван, сложила руки на коленях и спокойно уставилась на него. Он остался стоять, изучая ее; под его напряженным взглядом она чувствовала себя пленницей.
Похоже, любовь иногда требует жертв, даже после того, как ты отдаешься любимому. Если так, Жаклин должна быть сильной. Вытерпеть даже это.
– Неужели прошлая ночь была сном? – вырвалось у Джерарда. – и сегодняшнее утро? А я думал, что ангел, навестивший меня под звездами, была ты. – Он резко повернулся – хищник, кружащий рядом с добычей. – Ты, которая приняла меня в свое тело, в свои уста...
– Не нужно.
Она снова закрыла глаза и судорожно вздохнула.
– Ты знал, что это я. Но ... Но это ничего не меняет. И больше не повторится.
Уголки его губ слегка приподнялись.
– О, тут ты ошибаешься. Повторится. Снова и снова.
Потому что ты любишь меня. И я люблю тебя.
Жаклин вскочила, открыла рот, но слова не шли с языка. Чем можно оспорить уверенность в его глазах?!
Ее колебания и стали тем подтверждением, в котором так нуждался Джерард: бедняжка так отчаянно искала нужные аргументы, чтобы оспорить его слова; искала и не находила. С плеч Джерарда упала огромная тяжесть, по телу растеклось облегчение. Непонятна только причина столь неожиданного и, честно говоря, неприятного сопротивления.
Не думал он, что его предложение будет принято именно так ...
Он подступил ближе. Достаточно близко, чтобы пробудить в ней желание.
Но Жаклин презрительно сощурилась.
– Я не выйду за тебя ... ты не заставишь меня согласиться. И я не позволю тебе вернуться в Хеллбор- Холл!
Джерард медленно выгнул бровь.
– И как ты собираешься меня остановить?
Девушка нахмурилась.
– Я не допущу никакого отказа, – продолжал Джерард. – Стану преследовать тебя, обольщать, соблазнять ... все, что угодно, но рано или поздно ты согласишься. – В его тоне звенела решимость: для него иного исхода не было. – Что же до возвращения в Холл – либо с тобой, в экипаже твоего отца, либо в своей коляске, – я все равно буду там.
Все еще хмурясь, Жаклин опустила голову, но тут же вскинула и гордо объявила:
– Я не соглашусь выйти за тебя и ни за что не признаюсь в своей любви. Да, я не могу воспрепятствовать тебе вернуться в Холл, но могу поговорить с отцом, заставить его понять, почему он должен отказать тебе в приеме и настоять на твоем отъезде в Лондон.
В голосе ее звенела такая холодная решимость, что ему стало не по себе.
– Почему бы тебе не объяснить сейчас и здесь?
Лицо Жаклин мучительно напряглось.
– Прекрасно. Подумай вот о чем: дважды я любила и дважды потеряла любимых, погибших от руки убийцы. Сначала Томас, первая любовь молодой девушки ... потом мама ... и это меня подкосило.
Губы ее дрожали. На ресницах повисли слезы. Но она взяла себя в руки, и во взгляде полыхнул такой огонь, что Джерард даже отшатнулся.
