звала тетку; ей вторил Джерард, но ответа не было.
Джерард остановился на верхней ступеньке и, случайно опустив голову, заметил темные следы, пятнавшие белый мрамор.
Ночью прошел небольшой дождь. Джерард осмотрел нижние ступеньки и заметил на них такие же небольшие предательские мазки.
– Барнаби ... – пробормотал он, боясь, что творческое воображение сыграло с ним злую шутку, и, когда Барнаби вскинул глаза, молча показал на пятна.
Барнаби присел на корточки, следуя взглядом за цепочкой следов, после чего привстал, обернулся и глянул вдоль террасы. Темная дорожка вела дальше, заканчиваясь у того места, где балюстрада выходила на сад Ночи.
Лицо Джерарда окаменело. Барнаби помрачнел, как грозовая туча.
– Что это? – не выдержала Жаклин, переводя взгляд с одного на другого. Джерард сжал ее руку.
– Подожди здесь.
Быстро сбежав по ступенькам, он направился к саду Ночи.
Барнаби последовал за ним. Жаклин будто оледенела.
«Нет!» – вопил голос у нее в голове. Она никак не могла заставить себя двигаться. Вцепившись в перила и подволакивая ноги, она потащилась за мужчинами. Ее взгляд был устремлен на вход в сад Ночи, не тот, что нарисовал Джерард, а верхний. Вход, у которого она стояла больше года назад и видела мертвую мать, лежавшую подобно сломанной кукле: ноги плавают в воде, позвоночник сломан при падении на каменный парапет.
Арка все приближалась ... наконец она вошла под нее, в прохладную тень сада.
Джерард и Барнаби склонились над телом ее тетки. Как и мать, она лежала поперек парапета. Белая, как сама смерть. Одна рука беспомощно откинута.
Сдавленный звук вырвался из горла Жаклин. Она пыталась кричать, позвать на помощь, но язык не повиновался. Легкие словно сжались, и воздух никак не проходил в них.
Но Джерард услышал, обернулся, увидел ее, что-то сказал Барнаби, после чего вскочил и почти побежал к Жаклин.
Она прижала обе руки к губам, боясь спросить. Молили только ее глаза.
– Она жива. – Джерард обнял ее и прижал к себе. – Без сознания, но жива.
Он вскинул голову и громко позвал:
– Тредл!
Дворецкий молниеносно возник на верхней ступеньке.
– Сэр? Мисс? Что?..
– Пошлите за доктором и прикажите лакеям принести сюда дверь.
·Жива. Миллисент жива.
Ноги Жаклин подкосились.
Джерард выругался и крепче сжал девушку. Она склонила голову ему на плечо и заставила себя дышать глубже.
– Прости, – застонала она. – Иди туда и побудь с ней. Она тяжело ранена. Я подожду здесь. – И, почувствовав его колебания, твердо заверила: – Со мной все будет хорошо. Даю слово. Сейчас самое главное – Миллисент. Помоги ей ... я не могу. Не могу туда зайти.
Он, кажется, понял: она увидела это в его глазах. Он прислонил ее к балюстраде.
– Оставайся здесь и не двигайся.
Жаклин кивнула. Джерард повернулся и нырнул обратно в заросли.
Миллисент отнесли в комнату и уложили на кровать. Сообщили лорду Трегоннингу. Вызвали сэра Годфри.
Прибывшего доктора сразу отвели к Миллисент. Полчаса спустя он с угрюмым видом появился в гостиной.
– Она еще не пришла в себя. Но ей повезло упасть на ветку. Она смягчила падение и предотвратила перелом позвоночника и шеи. Однако она сильно ударилась головой. Трудно сказать, когда она очнется.
– Но Миллисент выживет? – выдохнула Жаклин, подавшись вперед.
– Если Богу будет угодно. Но боюсь, пока ничего определенного сказать нельзя. Она все еще с нами, но кто знает, что будет дальше? Мисс Трегоннинг немолода, и это падение ...
– Кошмар ... – пробормотал потрясенный лорд Трегоннинг, с силой сжимая трость.
– Я сделал все, что мог, и дал указания миссис Карпентер. Днем заеду еще раз узнать, нет ли каких изменений в ее состоянии, но может пройти несколько дней, прежде чем она откроет глаза.
Барнаби что-то тихо сказал графу. Тот кивнул и обратился к доктору:
– Я буду крайне благодарен, Маннинг, если вы не станете распространяться об этом случае. По крайней мере, пока мы не узнаем больше.
Доктор, поколебавшись, согласился. Искоса взглянул на Жаклин, поклонился и вышел.
