бедрами, пораженная тем, что так легко может его возбудить.
Он прижался еще теснее и стал ласкать ее груди. Она выпрямилась, наслаждаясь ласками, откинув голову ему на плечо, смакуя каждое прикосновение.
Он склонил голову и стал целовать ее шею и плечо. Нашел сосок и стаи перекатывать его между пальцами.
– Ты нашла то, что искала? – пробормотал он. Его дыхание обожгло жарким пламенем.
– Не знаю, – выдохнула она. – Не могу определить.
Его губы обнаружили чувствительное местечко под самой челюстью.
– Если расскажешь, зачем ищешь, я скорее всего сумею помочь.
Порыв объяснить ему все был силен, но…
– Мне нужно узнать больше, прежде чем поделиться с тобой.
Его руки, властно бродившие по ее телу, застыли.
– Что тебе необходимо узнать?
Она снова взглянула на том, на испещренные записями страницы и нервно облизала губы.
– Мне нужно понять, как используются данные реестра. Последовала долгая пауза. Потом одна рука скользнула по спине, другая – по животу во впадину между бедрами. Пальцы накрыли треугольный бугорок, чуть сжали, и Диллон зазывно прильнул к Прис бедрами.
– Ты уверена? – жарко прошептал он с той же безжалостно обольстительной силой, что и прошлой ночью.
Она снова была в объятиях буйного и неукротимого мужчины. Единственного, кто мог вознести ее к небесам.
– Да, – не задумываясь кивнула она, нетерпеливо ожидая, когда он повернет ее к себе лицом, поцелует, соединится с ней, как в первый раз.
Но вместо этого он подтолкнул толстый том к противоположному краю столешницы.
– Не отнимай рук от стола. Обопрись крепче, – властно прошептал он и прижался к ней, пригвоздив к столу. Рука снова легла на грудь. Пальцы принялись теребить сосок. Другая рука обвила талию.
Желание мгновенно вспыхнуло в ней гигантским костром. Она жадно упивалась ощущениями, отдаваясь на волю завораживающей игры, обещания, скрытого в каждом неспешном, требовательном прикосновении, в тяжелой твердости его плоти, вжимавшейся в ее ягодицы.
Он снова коснулся губами ее шеи, она мгновенно растаяла.
Он продолжал ласкать ее грудь, теребя соски, чуть пощипывая и снова теребя. Она прерывисто вздохнула, поняв, что он ослабил шнуровку лифа.
Прис быстро, неровно дышала, хватая губами воздух. Легкие безжалостно стиснуло, когда его губы вернулись к открытой его ласкам шее.
Плохо соображая, что делает, она откинула голову, позволив ему все.
Пусть он поддерживает огонь в этой печи, подбрасывает дрова, пока пламя не поглотит ее целиком.
Диллон протянул руку вниз, схватился за ее подол, поднял юбки до самой талии, обнажив ноги, бедра и попку. Холодный ночной воздух коснулся кожи.
Воздух и его пальцы.
С каждым прикосновением кожа все сильнее горела. Кровь приливала к набухшим складкам между бедрами. Он успел обласкать каждый изгиб, когда роса желания выступила на коже, а к тому времени, как он коснулся ее там, внизу, прижав пальцы к горячему лону и разведя розовые лепестки, она уже была готова принять его.
Его губы накрыли бьющуюся жилку у основания горла, а пальцы проникли глубоко в нее.
Закрыв глаза, она задвигала бедрами навстречу каждому проникновению, лаская ягодицами его нетерпеливую плоть в беззастенчивом приглашении.
Он выпустил ее грудь. Подался вперед, навалившись на нее.
– Держись, – тихо предупредил он. – Опирайся на руки.
Она повиновалась. И ощутила, как он лизнул ее бьющуюся жилку, как пальцы сомкнулись на остром, затвердевшем соске.
Она не могла дышать. Нервы, натянутые до отказа, казалось, вот-вот взорвутся, тело жарко пульсировало… Она едва не зарыдала, когда он вынул пальцы из печи между ее бедрами.
Но пустоту немедленно заполнила его жаждущая плоть.
Он вошел в нее, сначала медленно, потом врезался до конца, заставив привстать на носочки. Она покорно всхлипнула, отдаваясь на волю его ласк.
Одна рука сжимала ее бедро, вторая по-прежнему лежала на груди. Он выходил из нее и резко вонзался, утоляя чувственный голод каждым длинным, тяжелым выпадом.
Прис охнула и обмякла. Голова бессильно склонилась вперед. Его губы прижались к ее затылку, и наслаждение расцветало, росло, пока не поглотило обоих.
Диллон уловил момент, когда она сдалась, передала ему все права и позволила устанавливать ритм.
