страстью: Пенни чувствовала, как волны этой страсти нежно обволакивают ее. Рука Ричмонда скользнула за пояс пижамных штанов Деклана. Губы их продолжали оставаться слитыми в поцелуе, тела все больше дрожали от возбуждения. Ладонь Ричмонда, обхватившая полностью возбудившийся член Деклана, двигалась взад и вперед. Затем он теснее прижался к Деклану, а когда их члены оказались рядом, Ричмонд обхватил ладонью их оба и сжал вместе, другой рукой в это время стягивая с бедер Деклана пижамные штаны.
Пенни молча повернулась и шатающейся походкой спустилась вниз по лестнице. В гостиной она остановилась и замерла, уставившись перед собой невидящим взглядом. Пенни понимала, что самым ужасным в этой сцене было не столько то, чем они занимались, а то, что они занимались этим у нее на глазах. Этим самым Деклан явно продемонстрировал свое желание сделать Пенни свидетельницей своего приобщения к миру гомосексуалистов. Но еще больше удивило Пенни собственное спокойствие перед лицом такой явной измены.
Она склонила голову набок и, поймав свое отражение в зеркале, горько усмехнулась. Как, черт побери, ей теперь реагировать на все это? Пулей вылететь из дома, продемонстрировав чопорность и пуританское презрение, ей вовсе не хотелось; да и как можно было уехать сейчас, когда Молли и ее компания уже направлялись в Портсмут? Значит, сидеть в гостиной и ждать, когда они оба кончат? Ничего себе ситуация: она пытается заниматься своей работой, а в это время наверху в студии Деклана трахает бегун на длинные дистанции. Похоже, ей оставалось только надеяться, что в плане секса Ричмонд отнюдь не стайер.
Пройдя на кухню. Пенни добавила кофе в кофеварку и, повернувшись к окну, стала наблюдать за стекавшими по нему струйками дождя. Трудно было поверить, что мужчина, который занимался с ней любовью с такой нежностью и, черт побери, очень часто, сейчас в студии выполняет роль женщины для другого мужчины. Пенни почувствовала, как все внутри у нее начинает закипать; от осознания реальности даже слегка закружилась голова.
Казалось, что в последние два дня богиня возмездия Немезида обрушила на нее весь свой гнев, разрушив и карьеру, и безграничную веру в Деклана. В воображении Пенни начали мелькать гнусные картины того, чем могли сейчас заниматься Деклан и Ричмонд, и она поняла, что после этого уже никогда не сможет лечь с ним в постель. Предательство Деклана было явным и окончательным, и Пенни никогда не простила бы ему те боль и стыд, которые испытывала сейчас.
Внезапно ее затрясло от ярости. Сволочь! Да как он мог так поступить с ней именно сейчас, зная о ее неприятностях с работой и прекрасно понимая, что с тех пор, как умерла ее мать, а сестренка пустилась в бега, он был для нее единственным близким человеком — единственным, к кому она обращалась в трудные минуты! Сейчас именно такая минута, и что же он делает? Подставляет свою задницу другому мужчине, а она, как немощная идиотка, не знает, что предпринять: сварить кофе или привязать этому ублюдку яйца к лодыжке короткой струной.
Пенни поставила кофеварку под кран и открыла воду; в душе у нее бушевала гремучая смесь возмущения, унижения и ярости. Забрав кофеварку из раковины, она поднялась по лестнице.
Когда Пенни вошла в студию, яркий свет на мгновение ослепил ее. Но скоро она разглядела черно- белый клубок из двух тел, извивающихся на диванных подушках. Чуть не давясь от их сладострастных стонов. Пенни решительно выплеснула содержимое кофеварки на самые интимные места любовников, а затем схватила тюбик с черной краской и выдавила его весь на портрет Ричмонда.
— Какого черта?.. — завопил Ричмонд вслед Пенни, уходившей из студии.
— Ты смотри, она разозлилась, — пробормотал Деклан, стряхивая воду тыльной стороной ладони. — Пенни! Вернись, Пенни!
Пенни резко обернулась.
— Что ты, Деклан, я вовсе не разозлилась, — отчеканила она, кипя от ярости. — С чего это я должна злиться, если тебе захотелось потрахаться с мистером Бассетом?
— Она что, считает меня заурядным гомиком? — возмутился Ричмонд.
В любой другой ситуации Пенни, вероятно, рассмеялась бы в ответ, но сейчас она испытывала только боль и ярость. Единственное, что принесло ей секундное облегчение, так это замеченная краешком глаза вскрытая упаковка из-под презерватива.
— Не знаю, был ли ты до этого времени девственником, Деклан, — продолжила Пенни издевательским тоном, — и если был, надеюсь, испытал чертовскую боль.
Но скорее всего ты уже занимался этим раньше. Даю тебе твердое слово, что сделаю анализ крови, и пусть только в моей крови обнаружится хоть какая-то малейшая зараза… Я вернусь сюда, отрежу тебе член и так глубоко засуну его в твою глотку, что у тебя яйца будут висеть на ушах, как серьги. Усек? Ты понял меня?
— Но Пенни, дорогая, ты все преувеличиваешь. — Деклан вцепился рукой в свой опадающий член. — Уверяю тебя, я думал, это именно то, чего ты хотела, и всего лишь решил исполнить твое желание. Ты же сама говорила, что хочешь двух мужчин…
— Это была моя фантазия, Деклан! — крикнула Пенни. — Неужели, черт побери, ты не понимаешь разницы?
Но если бы даже это и было то, чего я хотела, то второй мужчина предназначался бы мне, а не тебе!
Деклан поморщился.
— Что ж, мы явно не поняли друг друга. Но я люблю тебя. Пен. Люблю всем своим ветреным сердцем. — Деклан лукаво усмехнулся, ожидая, что его слова вызовут смех у Пенни.
— Ты первый раз этим занимаешься? — решительно потребовала ответа Пенни.
На лице Деклана появилось притворно стыдливое выражение.
— Глупый вопрос, — пробормотала Пенни. Теперь к ее ярости добавилось еще и презрение.
— Ты же понимаешь, что это значит для меня. Пен, — со скорбным видом промолвил Деклан. — У меня уже нарушена гормональная регуляция. Но только ты являешься смыслом моей жизни. Это ты даешь мне…
— Перестань, Деклан, — оборвала его Пенни. — Я сделаю анализ крови, и если окажется, что я не заражена какой-нибудь смертельной болезнью, ты больше меня не увидишь. — Пенни удивило, какую сильную боль причинили ей эти слова. Хотя негодовала она искренне, но так же искренне любила Деклана и вовсе не хотела, чтобы все ее обещания сбылись.
— Эй, Пенни, разве мы не едем вместе во Францию? — смиренным голосом спросил Деклан.
— Только в твоих мечтах, Деклан.
— Не говори так! — запротестовал он. — Ты же знаешь, что у меня всегда было огромное желание поехать во Францию.
— Вот и отправляйся туда. И его захвати с собой.
Голова Ричмонда, все еще стоявшего с тупым видом посреди мастерской, задергалась. Он отвел взгляд от испорченного портрета, который теперь изображал то, во что он действительно превратился бы, если бы Пенни и вправду смогла расплавить его своим горящим от злобы взглядом.
— Понимаешь, мне просто нравится секс, — заявил Деклан, обладавший уникальной склонностью к нелогичным выводам. — Но ты должна знать, что для меня ты лучше всех. Ричмонд, разве я не говорил тебе, что лучше всего мне всегда с Пенни?
— Некоторые люди вполне удовлетворяются лучшим, — огрызнулась Пенни, глядя на послушно кивающего Ричмонда.
— Я именно из таких людей, — заверил ее Деклан. — Но это как… ну, ты же понимаешь, в чем дело… Люди бывают различных форм и размеров. Меня привлекает стремление познать их всех. Однако сердце мое принадлежит тебе. Пенни Муншайн.[2] Все знают, что мое сердце принадлежит тебе. Но иногда мужчине требуется разнообразие, и он удовлетворяет свое желание.
Абсурдность ситуации, которую вообще мог создать лишь такой человек, как Деклан, естественно, не могла не рассмешить Пенни, но даже ее обычное неуемное чувство юмора заглушала сейчас боль от осознания того, как сильно она будет скучать без Деклана.
— Я сделаю анализ крови! — резким тоном заявила Пенни. — И предлагаю тебе сделать то же самое. Со сколькими еще женщинами ты спал в это время? Их надо предупредить.
