смерть, – ни замковая челядь, ни рыцари, ни Гильберт. Вздохнув, она встретилась с ним взглядом.
– Пока ты не представишь мне доказательств, мне не остается ничего другого, кроме как верить тому, что рассказал мне отец.
Гильберт хотел было возразить, но передумал.
– Ты пока еще не готова узнать правду, – сказал он.
Грей возмутилась:
– А когда, по-твоему, я буду готова – когда состарюсь?
– Когда ты будешь доверять мне настолько, что поверишь: я не лгу тебе, – ответил Гильберт, желая поскорее убраться отсюда и прекратить ссору.
Сама того не зная, Грей угодила ему: оправила юбки и прошествовала мимо.
– Раз ты до сих пор не счел возможным оказать мне эту честь, то, видно, не скоро это случится, – бросила она через плечо, направляясь к главной башне.
Поворошив волосы, Гильберт вздохнул и пробормотал:
– К счастью, я учусь терпению.
Грей предвидела, что Гильберт и его воины уедут на заре, чтобы отправиться на поиски Чарвика. Она встала с постели после беспокойной ночи и торопливо прошлась по замку, будя тех, кто еще не проснулся, несмотря на шумные приготовления к отъезду отряда. Грей дала служанкам на кухне указания по приготовлению утренней трапезы, хотя до обычного часа было еще много времени. Остальных слуг отправила в холл.
Как обычно, Грей работала на кухне вместе со всеми. Каждый день утром подавала хлеб, холодное мясо и эль, но сегодня она решила приготовить жареную оленину, различные сыры, фрукты и горячий хлеб. Слуги не стали задавать вопросов, хотя были явно раздосадованы, что придется приложить столько труда для приготовления такого роскошного завтрака.
Пока горячее мясо выкладывалось на подносы, Грей торопливо направилась в холл. Жаркий огонь в очаге и многочисленные факелы освещали большой зал. Скамьи, на которых спали ночью, были теперь отодвинуты от стен, поставлены столы, подготовленные для утренней трапезы. Даже тростник успели заменить.
Довольная приготовлениями, Грей приказала разливать эль и прошла к двустворчатым дверям, чтобы позвать всех подкрепиться перед дорогой.
Выйдя из башни, Грей заметила, что небо осталось таким же темным, каким было час назад. Девушка постояла, вдыхая холодный воздух, который холодил разгоряченное после работы на кухне лицо. До этого момента она и не замечала, как жарко там было.
Откинув влажную прядь со лба, она окинула взглядом внутренний двор. Повсюду шум и суета. При свете факелов седлались лошади, чистились и подгонялись доспехи и оружие, воины возбужденно обсуждали предстоящий поход на разбойников Чарвика.
Грей быстро отыскала взглядом Гильберта, который стоял рядом со своим скакуном. Такого высокого, широкоплечего человека, как он, нетрудно было найти в толпе.
Как только Грей увидела Гильберта, она сразу же поняла, что он смотрит на нее. Взволнованная этим всепоглощающим вниманием, направленным только на нее, – хотя несколько рыцарей добивались от него ответа на свои вопросы, – Грей затаила дыхание.
Она принялась хлопотливо приводить себя в порядок, сняла кусок ткани, повязанный на кухне вокруг талии, пригладила волосы. На серьезном лице Гильберта появилась лукавая усмешка.
Сердце Грей сильно забилось. Со времени их ссоры в саду между ними не было произнесено ни слова. Это ее весьма устраивало, по крайней мере, так она считала. А теперь поняла, как это было мелко и суетно, пожалела, что оборвала Гильберта, когда тем же вечером он попытался с нею заговорить. Однако это был единственный случай, когда она попыталась противиться его доброте, которую барон так часто проявлял к ней в последнее время. Если бы не ее постоянное упрямство, они, конечно, снова стали бы любовниками, а она не хотела этого. Действительно ли не хотела?
Грей смотрела, как барон Бальмейн отделился от остальных воинов, прошел через двор и поднялся на крыльцо главной башни, где стояла она.
– Я надеялся, что не разбужу тебя, – сказал Гильберт, останавливаясь перед Грей.
Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, который не обещал ничего хорошего, девушка отвела глаза.
– Ты не будил меня. Я специально поднялась раньше, чтобы хорошенько накормить людей перед дорогой.
– В этом не было необходимости. Хватило бы эля и корки хлеба.
Помимо своей воли Грей подняла глаза и встретилась с его настойчивым, испытующим взглядом, горевшим нескрываемой страстью и желанием.
– Достаточно, но не совсем, – возразила она, радуясь, что вокруг снуют люди. – Не подобает воинам ехать на битву, когда животы у них подвело от голода.
Гильберт подошел ближе:
– Ты беспокоишься и о моем голодном животе?
Даже если барон просто затеял словесную игру, трудно было не дать вырваться на поверхность затаенным чувствам. Она поклялась себе, что на этот раз не проявит слабости, и гордо запрокинула голову.
– Я беспокоюсь лишь о голоде в твоем животе, – ответила Грей.
Гильберт посмотрел ей в глаза. Потом, не давая времени опомниться, потянул за руку в тень.
– Здесь этот голод и начинается, – прошептал он, притискивая Грей к стене и прижимаясь всем телом к той, кого обнимал всего несколько раз.
Грей напряглась всеми мускулами, изо всех сил стараясь не обращать внимания на твердость мужской плоти, упиравшейся в ее большой живот.
– Отпусти меня.
– Тебя тоже мучает этот голод, Грей. Не обманывай меня, – голос рыцаря звучал тихо, бедра стали двигаться, касаясь ее тела.
Грей попыталась оттолкнуть его, отвергая возбуждаемые в ее теле чувства, но барон был непоколебим, как скала.
– Гильберт, кругом люди, – запротестовала она, вдруг теряя силы.
– Если ты беспокоишься только об этом, то будь уверена, они ничего не видят, – обхватив пальцами подбородок Грей, он приподнял ее лицо и прижался губами сначала к виску, потом к уху.
Отчаянно стремясь прекратить это обольщение, пока она не падет под напором своих страстных желаний, девушка проскользнула под его рукой. Однако Гильберт поймал ее за руку и притянул обратно.
– Ты долго еще думаешь наказывать меня, Грей? – спросил он, прижимаясь лбом к ее лицу. – Когда ты перестанешь отрицать то чувство, что есть между нами?
– Никогда, – выдохнула она.
– Никогда, – горько повторил Гильберт. – Если, конечно, я не соглашусь жениться на тебе.
Она кивнула:
– Такую сделку мы заключили. Я не стану твоей любовницей.
– Значит, заставишь меня искать удовольствия на стороне?
Мысль о том, что Гильберт может иметь что-то с другой женщиной, глубоко ранила Грей каждый раз, когда она думала о такой возможности.
– Разве ты этого уже не делал? – спросила она.
Гильберт глубоко вздохнул, потом отпустил Грей и вышел на свет. Стоя спиной к ней, он смотрел на двор замка.
– Не делал, – ответил он, потом добавил: – Пока еще нет.
Испытав облегчение в одно мгновение и отчаяние в следующий миг, Грей молча смотрела ему в спину. Она не хотела, чтобы Гильберт искал другую возлюбленную, и не могла дать ему то, что отвратило бы его от таких намерений. Она хотела большего. Хотела брака и законного положения для своего ребенка. Но, казалось, не было смысла заново обсуждать этот вопрос.
