– Гильберт, если что-нибудь со мной случится…
Он не дал ей договорить, прервав беспокойные речи поцелуем.
– А теперь, – объявил он, когда убеждения возымели действие, – надо вставать.
Улыбаясь, Гильберт поднялся с постели.
Грей, немного разочарованная тем, что они не углубились в ласки, натянула одеяло до подбородка и смотрела, как Гильберт двигается по комнате.
– Поторопись, – сказал он, натягивая бриджи. – Я прикажу приготовить нам кое-что из еды, и мы поедем верхом на прогулку. Тебе это по нраву?
Грей быстро поднялась с постели. Со времени приезда в Пенфорк она не была за пределами стен замка.
– Правда? – на лице ее появилась выжидательная улыбка.
Получив подтверждающий кивок, девушка спустила ноги на пол и встала на стебли тростника, устилавшие его. Потом она в веселом возбуждении подбежала к сундуку, который вчера вечером принесли в комнату.
Посмотрев при свете дня на обнаженную Грей с пополневшей от беременности фигурой, Гильберт чуть не отменил свое решение. Все-таки она уже на седьмом месяце. Не опасно ли?
Гильберт покачал головой. И зачем он предложил эту прогулку? Ответ напрашивался сам собой: хотел доставить ей удовольствие.
Далеко они не поедут, решил он, понимая, как она будет разочарована, если он отступит. Только до ручья. И они возьмут с собой охрану, потому что не было уверенности, что на его землях нет разбойников Чарвика.
Гильберт выбрал приятное место, с удовольствием подумала Грей. Извилистый ручей, глубиной не больше чем по колено, искрился под ярким солнцем, которое уже высоко стояло в небе.
Почему-то он напомнил ей реку в аббатстве. А также водопад, где они с Гильбертом впервые встретились.
От последнего воспоминания кровь бросилась в лицо, а по телу пробежала дрожь.
Гильберт спешился первым и протянул руку, чтобы снять Грей с коня. Робко улыбаясь, она оказалась у него в руках.
– Ты все еще легкая, как перышко, – заметил Гильберт, ставя ее на землю.
Грей сделала насмешливую гримасу:
– Конечно, вы шутите, милорд.
– Может быть, самую малость, – он поцеловал ее в лоб, потом взял за руку, подвел к поросшему травой пригорку под деревом и, сбросив плащ, усадил рядом с собой.
– Я голоден как волк, – сказал рыцарь, поглядывая на мешок, который держала в руках Грей.
Она рассмеялась.
– Я и не сомневалась, – прислонившись к дереву, девушка развязала шнурки, стягивавшие мешок, и обнаружила в нем сыр, хлеб и фрукты.
– Может быть, твои рыцари присоединятся к нам? – сказала она, поглядывая на воинов, которых Гильберт расставил вокруг поляны. – Здесь так много всего.
Рука с кусочком сыра, который Гильберт подносил ко рту, застыла в воздухе.
– А я-то надеялся, что ты предпочтешь мое общество их компании.
Грей не собиралась настаивать. Глянув на Гильберта из-под ресниц, она успела разглядеть обиду, прежде чем барон скрыл недовольство, подняв брови.
– Не беспокойся, – сказал он. – Я доем что останется. А теперь покорми моего сына.
– Или дочь, – не могла не поправить его Грей, хотя была уверена, что в ее чреве растет мальчик.
Гильберт уступчиво согласился, небрежно пожав плечами, бросил кусочек сыра в рот и запил вином из кожаной фляжки, висевшей у него на поясе.
Некоторое время они умиротворенно молчали, пока Грей не задала давно занимавший ее вопрос:
– Ты будешь разочарован, если родится не мальчик?
Гильберт протянул ей ломтик яблока, явно не торопясь с ответом. Грей взяла его, но есть не стала.
– Хотя мне и хотелось бы сына, – сказал он, рассматривая клинок кинжала, поблескивавший на солнце, – но если ты принесешь мне дочь, я буду любить ее не меньше.
Любить? Это признание до такой степени потрясло Грей, что она едва не лишилась чувств.
– А если появится девочка, – продолжал он, – то, может быть, вторым будет мальчик.
– Вторым? – повторила Грей, поднимая на него недоверчивый взгляд. – Ты думаешь, я стану рожать еще одного незаконного ребенка? – она повысила голос от возмущения.
Гильберт придвинулся ближе, заправил ей за ухо выбившийся из косы локон.
– Ты думаешь, я выпущу тебя из моей постели, наконец залучив тебя туда, Грей Чарвик?
Нет, она знала, Гильберт ее не отпустит. И более того, понимала, что сама не сможет оставить его. Она отвела взгляд от этих тревожных глаз, посмотрела на желтоватый ломтик яблока в руке и тихо спросила:
– Ты когда-нибудь женишься?
Грей почувствовала, что Гильберт напряженно замер. Только что потушенный огонь разгорелся вновь.
– Я не имела в виду себя, Гильберт Бальмейн!
Нет, я говорю о другой – о той, что принесет тебе законных наследников. О той, которая постарается убрать с дороги моего ребенка ради своих.
Раскаяние и скрытые угрызения совести отразились на лице Гильберта, когда он потянулся к Грей, стараясь успокоить ее поцелуем.
Грей немного поколебалась, прежде чем прильнуть к Гильберту, когда он обнял ее. Ей хотелось верить, что в этом и состоит его ответ, что именно этого жаждало ее сердце – хоть он и не женится на ней, но и другую женщину в жены не возьмет. Почему же тогда он не может просто сказать это? Скорее всего, не хочет лгать.
Грей высвободилась из его объятий.
– Так не пойдет, – твердо заявила она. – Мне нужен твой ответ.
Тяжело вздохнув, Гильберт запустил пятерню в свои густые волосы.
– Нет, я не женюсь, – сказал он, встречаясь с ней взглядом. – Можешь быть уверена, никто, кроме тебя, не разделит со мной ложе.
Грей получила то заверение, в котором так нуждалась, но была в ее положении одна ужасная ущербность. Она все так же оставалась только любовницей. И если она не слишком быстро ему наскучит, то любовницей и останется. Чего же еще желать? Ее дитя, законное или нет, все равно будет наследником барона Бальмейна. И он сказал, что будет любить его. Любить…
Грей закрыла глаза, всем сердцем отдаваясь любви к этому человеку, который никогда не позволит себе забыть ее обман. Не сможет пренебречь тем, что на ней лежит пятно родства со сводным братом, что в ее жилах течет кровь Эдуарда Чарвика. Как грустно любить человека, который не может отказаться от мести, изгнавшей из его сердца все остальные чувства.
– Грей, тебе нехорошо? – в голосе Гильберта звучала искренняя озабоченность.
Веки закрытых глаз Грей дрогнули. Хоть она и пыталась скрыть свою душевную боль, но сомневалась, что это ей удалось.
– Ты когда-нибудь был влюблен? – спросила она.
С тяжким вздохом он обнял ее и снова привлек к своей груди. Грей не противилась, а уютно устроилась в объятиях Гильберта, где ей хотелось бы оставаться вечно.
– Любовь. Выдумки все это, – сказал он, – несколько лет тому назад я думал, что влюблен.
Грей почувствовала укол ревности, хотя не имела права ревновать.
– Кто же она была?
Гильберт прижался губами к косам, уложенным высоко на голове и, уткнувшись лицом в ее волосы, проговорил:
– Моя нареченная невеста, леди Этрис, была женщина прекрасная и душой, и телом.
– Что случилось?
