Цель его -- наше спасение.
Доказывается писанием.
ї 128. 'Вечное предопределение искупления, и потому не скоро пришел на землю искупитель'.
Искупление было предопределено от века. Бог, несмотря на свою благость, предвидел падение человека и все его страдания. Не тотчас же бог искупил нас потому, что 1) чтобы люди почувствовали свое падение и желали искупления.
2) Надлежало, чтобы зараза греха, глубоко проникшая природу человеческую, мало-помалу вышла вся наружу (стр. 28).
Для этого нужно было миллиардам людей впасть в грех и нечестие.
3) Надлежало предварить людей о пришествии на землю такого чрезвычайного посланника божия, каков искупитель (стр. 28).
В продолжение 5500 лет надо было преобразованиями приготовлять к этому человечество.
4) Надо было человечеству очищаться святыми мужами Ветхого Завета (стр. 29).
ї 129. 'Приготовление богом рода человеческого к принятию искупителя и вера в него во все времена'.
Приготовления рода человеческого были: 1) пророчества, например, как семя жены сотрет главу змия, и т. п.
Со времени этого 'первоевангелия' о мессия, возвещенного еще в раю, и установления жертв, указывавших на его страдания и смерть, спасительная вера в господа Иисуса уже непрерывно существовала в человеческом роде. По этой вере Адам нарек имя жене своей: 'жизнь' (Быт.3, 20), хотя и слышал приговор судии: 'земля еси и в землю отъидеши' (--19); по этой вере Ева нарекла своего первенца Каина: 'стяжах человека богом' (Быт. 4, 1); по этой, без сомнения, вере ипостасная премудрость божия, как свидетельствует премудрый и как исповедует св. церковь, 'первозданного отца миру единого созданного сохрани, и изведе его от греха его' (Прем. 10, 1): ибо 'несть иного имени под небесем, данного в человецех, о нем же подобает спастися нам' (Деян. 4, 12), кроме имени Иисус-Христова (стр. 30 и 31)
2) Кроме пророчеств, необходимы были преобразования:
Преобразования. Здесь бесконечная благость, нисходя к немощи человека, облекала высокие свои обетования и пророчества о мессии в чувственные образы, чтобы тем сильнее напечатлеть их в памяти народа и всегда представлять их как бы пред его глазами. К числу таких преобразований относились:
а) Некоторые происшествия и обстоятельства из жизни частных лиц, например: приношение Исаака в жертву, указывавшее на крестную смерть и воскресение мессии (Иоан. 8, 56); священство Мелхиседека, прообразовавшее вечное священство Христово (Евр. 5, 6, 7); могущество и величие царствования Давидова и Соломонова, прообразовавшее могущество и славу царства Христова (2 Цар. 7, 13, 14; Иер. 33, 14--18); пребывание пророка Ионы во чреве китове три дня и три нощи, знаменовавшее трехдневное пребывание мессии в сердце земли (Мат. 12, 40).
б) Происшествия и обстоятельства из жизни всего народа иудейского, особенно во дни Моисея (1 Кор. 10, 11; Рим. 10, 4), каковы: исшествие израильтян из Египта, агнец пасхальный, бывший образом мессии во многих отношениях (Исх. 12, 46; снес. Иоан. 19, 36; 1 Кор, 5, 7), переход чрез Чермное море, манна, вода из камня, медный змий, прообразовавший мессию, распятого на кресте и спасающего верующих в него от вечной смерти (Иоан. 3, 14).
в) Весь закон обрядовый, данный богом чрез Моисея, и прообразовавший своими многочисленными жертвоприношениями, очищениями, окроплениями, празднествами, священством события новозаветные; 'сень бо имый закон грядущих благ', свидетельствует св. апостол, 'а не самый образ вещей' (Евр. 10, 1; снес. Кол. 2, 17). К числу наиболее поучительных установлений этого закона относились: а) обрезание всех детей мужского пола, знаменовавшее внутреннее обрезание и оправдание верою в грядущего мессию, имевшего родиться без мужа (Рим. 2, 28, 29; 4, 11), и б) вхождение первосвященника в святое святых однажды в год для кропления кровию на очистилище: это священнодействие служило прообразом единой очистительной жертвы за грехи мира, которую имел принести мессия, а вместе и вознесение его на небо (Евр. 9, 12, 24) (стр. 33 и 34).
И еще:
3) Закон не только обрядовый, но и нравственный, и гражданский. Апостол называет вообще закон 'пестуном во Христе' (Гал. 3, 24). И действительно, закон обрядовый вел ко Христу, как уже замечено, тем, что прообразовал события новозаветные и своими жертвами указывал иудеям на жертву Христову (Евр. 10, 1). Закон нравственный -- тем, что своими высокими и подробными предписаниями, которых иудеи вследствие первородного греха не в состоянии были исполнить, ясно обнаружил пред ними их греховность: 'законом бо познание греха' (Рим. 3, 20), приводил их в Сознание своего бессилия и возбуждал в них сильнейшее желание искупителя, -- что с такою силою исповедывал св. Павел, евреин от еврей, соделавшийся христианином: 'Вемы, яко закон духовен есть, аз же плотян есть, продан под грех... Не еже бо хощу доброе, сие творю, но еже ненавижу злое, сие содеваю. Аще ли еже не хощу, сие творю, хвалю закон, яко добр. Ныне же не к тому, аз сие содеваю, но живый во мне грех... Окаянен аз человек: кто мя избавит от тела смерти сея? -- Благодарю бога моего Иисус Христом господем нашим' (Рим. 7, 14, 17, 24, 25). Наконец закон гражданский вел ко Христу тем, что, угрожая за нарушение почти каждой нравственной заповеди смертию (Исх. 21, 15; 23--25; 31, 14; 22, 16--17; Втор. 13, 5--10; 15, 16; 17, 2--5; 19, 16--21; 21, 18-- 21; 27, 16 и др.), и таким образом держа иудеев постоянно в страхе 'под игом работы' (Гал. 5, 1), заставляя их еще пламеннее желать, чтобы скорее пришел на землю избавитель, и 'закон духа жизни о Христе Иисусе свободил их от закона греховного и смерти' (Рим. 8, 2) (стр. 34 и 35).
ї 130. 'Нравственное приложение догмата' то, что 1) научимся смирению, 2) возлюбим бога и друг друга и 3) будем благоговеть перед премудростию божиею.
Догмат искупления будет изложен в подробности далее, и там будут рассмотрены те доказательства, на которых основывает его церковь, теперь же скажу вообще о том значении, которое может иметь этот догмат для людей мыслящих. Опровергать этот догмат бесполезно. Догмат этот отрицает сам себя, так как он не утверждает что-нибудь о таинственном и непостижимом для нас, как утверждалось о свойствах, лицах бога, но он утверждает что-то о нас самих, людях, о том, что более всего известно нам, и утверждает, очевидно, противное действительности. Можно было опровергать доводами здравого смысла доказательства того, что бог дух имеет 14 свойств и т. п., так как свойства бога нам неизвестны, но нет нужды опровергать законами здравого смысла доказательств того, что вочеловечением и смертью Иисуса Христа род человеческий искуплен, т. е. избавлен от преклонности к греху, затемненности ума, мук родов, смерти телесной и духовной и от неплодородности земли. В этом случае не нужно даже показывать, что нет ничего того, что этим утверждается, -- это все и так знают. Мы все знаем очень хорошо, что этого ничего нет, что люди злы, умирают, не знают истины, женщины мучаются при родах, и мужчины в поте лица добывают хлеб. Доказывать несправедливость этого учения было бы то же самое, что доказывать, что неправ тот, кто утверждает, что у меня четыре ноги. Утверждения человека о том, что у меня четыре ноги, только могут заставить меня искать тот повод, который побудил человека утверждать то, что заведомо несправедливо. То же самое и по отношению догмата искупления. То, что после мнимого искупления Иисусом Христом никакой перемены в состоянии людей не произошло, всем очевидно. Какой же повод имеет церковь утверждать противное? Вот вопрос, который невольно представляется.
Догмат построен на прародительском грехе. Но самый догмат о прародительском грехе, как мы видели, есть перенесение вопроса о добре и зле из области, доступной внутреннему опыту каждого человека, в область баснословия.
Самая таинственная основа жизни человека -- внутренняя борьба между добром и злом, сознание его свободы и зависимости от бога -- исключается учением об искуплении из сознания человека и переносится в баснословную историю. Говорится: 7200 лет тому назад был сотворен богом свободный Адам, т. е. человек, и человек этот пал по своей свободе, и за то бог казнил его и казнил его потомство. Казнь состояла в том, что казненные были поставлены в то самое положение по отношению к выбору между добром и злом, в котором находился человек до казни. Так что всё это учение, ничего не объясняя по существенному вопросу о свободе человека, только наклепывает на бога несвойственную его благости и правосудию несправедливость: казнить потомков за грех чужой. Если бы учение о падении что-нибудь объясняло, то понятен бы был разумный повод, который побудил перенести вопрос из внутреннего сознания в область басни; но объяснения нет никакого по вопросу о свободе человека, и поэтому повод к
