Христа', т. е. об искуплении (стр. 133).
ї 149. 'Связь с предыдущим, понятие о первосвященническом служении Иисуса Христа, истина сего служения и превосходством'. Тут сказано, что:
Как пророк, Христос-спаситель только возвестил нам о спасении, но еще не совершил самого спасения: просветил наш разум светом истинного боговедения, засвидетельствовал о себе, что он есть истинный мессия, пришедший на землю 'взыскати и спасти погибших' (Матф. 18, 11); объяснил и то, каким образом он спасет нас, каким образом мы можем усвоить себе его заслуги, и указал нам прямой путь к животу вечному. Но самым делом он спас нас от греха и от всех следствий греха, самым делом заслужил для нас живот вечный чрез служение свое первосвященническое (стр. 133 и 134).
Здесь прямо высказано то, в чем самая сущность учения о спасении. Пророческое служение, в которое включены требования закона деятельности, было только 'возвещение', спасение же было в жертве, в его смерти. Христос, кроме того, что дал нам спасительный закон веры и деятельности, спас нас 'самым делом'. '
Это служение нашего спасителя состояло в том, что он... принес самого себя в умилостивительную жертву за грехи мира и таким образом примирил нас с богом, избавил нас от греха и его следствий, приобрел нам вечные блага (стр. 134).
Спасение происходит от того расчета между божеством, который совершился независимо от нас. Почему выходит то, что Христос -- первосвященник, тогда как первосвященник приносит жертвы, а Христос сам жертва, излагается дальше:
Истину первосвященнического служения нашего спасителя -- а) провозгласил еще в Ветхом Завете сам бог устами пророка Давида, говоря к мессии: 'ты, иерей, во век, по чину Мелхиседекову' (Пс. 109, 4); б) засвидетельствовал Христос-спаситель, относя к себе этот пророчественный псалом, в котором назвал он 'вечным иереем по чину Мелхиседекову' (Матф. 22, 44; Марк. 12, 36; Лук. 20, 42), в) наконец, с подробностию раскрыл св. апостол Павел в послании к евреям. Здесь он -
1) Ясно и многократно называет Иисуса Христа первосвященником, святителем, архиереем. Например: 'Христос не себе прослави быти первосвященника, но глаголавый к нему: сын мой еси ты, аз днесь родих тя: якоже и инде глаголет: ты еси священник во век. по чину Мелхиседекову' (Евр. 5, 5, 6); 'разумейте посланника и святителя исповедания нашего Иисуса Христа' (3, 1); 'имуще убо архиерея велика прошедшего небеса, Иисуса сына божия, да держимся исповедания' (4, 14, 16).
2) Объясняет, почему он назван первосвященником 'по чину Мелхиседекову'. Это -- а) потому, что Мелхиседек был не только священник бога высшего, но вместе и царь салимский, -- царь правды и мира, и таким необыкновенным сочетанием двух высоких служений прообразовал Христа, необыкновенного первосвященника-царя (Евр. 7,2); б) потому, что Мелхиседек (так как в св. писании не упоминается ни о роде его, ни о начале и конце жизни, ни о предшественнике и преемнике) представлял собою образ Христа, сына божия, который пребывает священник выну (--3);
в) наконец потому, что, прияв десятину от самого Авраама и благословив его, Мелхиседек священник, в лице Авраама, благословил и всех, находившихся в чреслех его, сынов леввиных, священников ветхозаветных, и от всех их приял десятину, а как без всякого прекословия, меньшее от большего благословляется, то и предъизобразил собою священство Христово, превосходнейшее священства левитского ветхозаветного (--4--10), (стр. 134 и 135).
Понятно? В этой части замечательно уже не только совершенное равнодушие писателя к тому, имеют ли какой-нибудь смысл слова, но прямо как будто желание собрать такие слова, которые не могут иметь никакого смысла. Если можно придать какой-нибудь смысл этой главе, то он тот, что Христос принес себя в жертву богу за людей, и что тот, кто писал послание для выражения мысли о том, что Христос -- искупитель за грехи, неловко выбрал неясное сравнение с Мелхиседеком, и церковь, принимая все послания Павла и приписываемые ему за писания св. духа, привязалась к слову 'первосвященник', ничего не объясняющему и только путающему. Мысль та, что Христос принес себя в жертву за людей.
Для разъяснения приводятся слова Григория Богослова, Епифания и др.
Св. Григорий Богослов: 'Он был жертва, но и архиерей; жрец, но и бог; принес в дар богу кровь, но очистил весь мир; вознесен на крест, но ко кресту пригвоздил грех'; 'он -- Мелхиседек (Евр. 7, 3), как рожденный без матери по естеству высшему нашего, и без отца -- по естеству нашему, как не имеющий родословия по горнему рождению, ибо сказано: род его кто исповесть? (Ис. 53, 8); как царь Салима, то есть мира, как царь правды, как приемлющий десятину от патриархов, которые мужественно подвизались против лукавых сил'. Св. Епифаний: 'Он называется архиереем, -- потому что в теле своем принес самого себя в жертв у отцу за род человеческий, сам священник, сам и жертва. Он принес себя, священно- действуя за весь мир'; и в другом месте: 'Он принес в жертву самого себя, чтобы чрез принесение совершеннейшей и живой жертвы за весь мир упразднить жертвоприношение ветхозаветное, сам жертва, сам жертвоприношение, сам жертвенник, сам бог, сам человек, сам царь, сам первосвященник, сам овца, сам агнец, соделавшийся всем ради нас. Подобным же образом рассуждали и другие учители церкви (стр. 136).
ї 150. 'Как совершил господь Иисус свое первосвященническое служение?... Состояние его истощаная'.
Первосвященническое служение состояло в том, что 1) люди пали гордостью и непослушанием; он был смиренен и послушен; и 2) так как люди сделались достойными гнева божия, то Христос принял на себя весь гнев божии (страдал и умер), 'сделался клятвой'. Выразить то, что разумеется под этим, невозможно. Надо читать весь параграф, как он написан.
Как первосвященник, он, действительно, заклал себя на древе крестном в умилостивительную жертву богу за грехи мира и искупил нас своею честною кровию (1 Петр. 1, 19), так что его воплощение и вся земная жизнь служили только приготовлением и как бы постепенным восхождением его к этому великому жертвоприношению. А потому-то и в слове божием, и в учении церкви (Правосл. испов., ч. 1, отв. на вопр. 47) представляется-
ї 151. 'В особенности смерть Иисуса Христа, как искупительная за нас жертва' (стр. 140).
Смерть его есть главная искупительная жертва за нас. Богу жертвует бог. Искупает долг у благого бога -- бог. Смерть и страдания бога? Всё это внутренние противоречия. Противоречия в каждом предложении, и эти-то предложения противоречиво соединяются между собою. Опять говорю, что я говорил при догмате троицы. Я не то что не верю, но я не знаю, чему верить. Я могу верить или не верить тому, что завтра явится на небе город или вырастет трава до солнца, но не могу верить или не верить тому, что завтра будет нынче, или что три будет один и все-таки три. Или что один бог разделился на два и все-таки один, или что благой бог казнит самого себя и искупляет пред самим собой. Я просто вижу, что тот, кто говорит, не умеет или не имеет, что сказать мне. Связи разумной нет, единственная внешняя связь -- это сноски с писанием. Они только дают хоть какое-нибудь объяснение не того, что говорится, а того, почему такие ужасные бессмыслицы могут говориться.
Как во многих предшествовавших местах, выписки из писания показывают, что утверждение этих бессмыслиц происходит не произвольно, но вытекает, как при истории древа познания добра и зла, из ложного, большей частью просто грубого понимания слов писания. Здесь, например, в подтверждение того, что смерть Христа бога искупила род человеческий, приводятся следующие места из Евангелия. Из беседы с Никодимом:
'Тако подобает вознестися сыну человеческому, да всяк, веруяй в онь, не погибнет, но имать живот вечный' (Иоан. 3, 14, 16) (стр. 140).
Сказано: 'вознестися сыну человеческому'. Каким образом это может значить искупление богом рода человеческого? Тот, кто прочтет всю беседу с Никодимом ясно поймет, что ничего подобного это не могло значить. Это значит то, что значат самые слова: сыну человеческому (разумея поз сыном человеческим себя самого, как человека, или вообще человека), сыну человеческому следует быть возвышену так же как змии медный Моисея. Каким путем мысли можно придти к тому, чтобы видеть в этом крестную смерть или, еще удивительнее, искупление?
Следующее место, приводимое в доказательство, есть Иоанна 1, 29, где Иоанн говорит:
'Се агнец божий, вземляй грехи мира' (стр. 141).
Перевести это место из греческого нельзя иначе, как: агнец, отнимающий, снимающий грехи мира. И это место переводится -- 'берущий', да еще в новых переводах прибавляется: 'на себя'. И этот подлог
