представляется говорящим: 'сотворим человека по образу нашему и по подобию' (Быт. 1, 1 и 26); 'сотворим ему (Адаму) помощника по нему' (-- 3, 22) и под. Но -- а) когда тот же самый Моисей, в книгах которого находятся яти места, так часто и так раздельно проповедует единобожие, главнейший член всего синайского законодательства; когда он всех богов языческих называет прямо суетными и идолами и всячески старается предохранить от последования им иудеев (Лев. 17, 7; Втор. 32, 21 и Др.), то, без всякого сомнения, в означенных местах он не мог вопреки самому себе прикровенно выражать учение о многобожии, -- и потому нельзя не согласиться с св. отцами церкви, что здесь хотя точно бог представляется во множественном числе, но внушается мысль о множественности не богов, а божеских лиц в одном и том же боге, т. е. делается намек на таинство пресв. троицы (стр. 79 и 80).
Тут невольно поражает не то умышленное закрывание глаз против очевидного, а недобросовестность и непостижимая смелость, с которой отрицается то, что очевидно для каждого читающего писание, то, что сотни лет выработано и разъяснено всеми мыслящими людьми, занимавшимися этими предметами.-- Приводить места из Библии, из которых очевидно, что евреи признавали своего бога только одним из других богов, было бы бесполезно. Всё Пятикнижие переполнено этими местами (Книга Иисуса Навина 24, 2; Бытия XXXI, 19, 30; Псалом LХХХУ, 8; самая первая заповедь Моисея). Удивляешься, для кого пишутся эти рассуждения. Но удивительнее всего то, что всё это говорится тем, которые ищут разъяснения богооткровенных истин о боге. Для того, чтобы мне открыть истину о боге, хранимую святою церковью, мне сказали непонятные слова: бог один и три, -- и вместо разъяснения их начали мне доказывать то, что я знаю, не могу не знать -- я и всякий верующий: то, что богу нет числа; и чтобы доказать это, свели меня в область самых низменных, диких понятий о боге, и чтобы дополнить чашу, привели мне в доказательство единства божия из Ветхого Завета то, что очевидно доказывает мне противное. И чтобы подтвердить эти кощунственные речи о боге, мне привели то, что множественность выражения есть намек на св. троицу. т. е. что боги, как на Олимпе, сидели и говорили: 'давай сотворим'.
Хочется бросить всё и избавиться от этого мучительного кощунственного чтения, от неудержимого негодования; но дело слишком важно. Это -- то учение церкви, которому верит народ и которое дает ему смысл жизни. Надо идти дальше.
Далее идут подтверждения единства божия из Нового Завета.
Опять доказывается то, что нельзя и не нужно доказывать, и опять при этих доказательствах принижение понятия бога и опять недобросовестные приемы.
В доказательство единства божия приводится следующее:
Сам спаситель на вопрос некоего законника: 'какая есть первая всех заповедей', отвечал: 'яко первейши всех заповедей: слыши израилю: господь бог ваш, господь един есть' (Марк. 12, 28--29) (стр. 81).
Писатель не видит, что это есть только повторение ветхозаветного слова и что сказано: бог ваш есть бог единый.
Но удивительнее всего следующее: '
В других случаях он выражал эту истину не менее ясно или даже яснее, когда, например, некоему человеку, назвавшему его учителем благим, заметил: 'никто же благ, токмо един бог' (Марк. 10, 17--18) (стр. 81).
Писатель не видит, что здесь слово 'един' даже не имеет и численного значения. Ведь тут 'един' не значит даже единый бог, но значит: только бог.
И это всё, чтобы доказать то, что включено в понятие бог, в чем никто, сказавший: бог, не может сомневаться. Зачем это кощунство?
Невольно думается, что это всё только для того, чтобы умышленно принизить понятие бога. Другой нельзя придумать цели. Но этого мало писателю: он считает нужным еще приводить доказательства единства (т. е. то, чего не может быть при мысли о боге) из разума. Следуют доказательства из разума:
Доказательства единства божия, какие употребляли св. отцы и учители церкви, на основании здравого разума, суть почти те же самые, какие и ныне обыкновенно употребляются для той же цели. Один из них заимствуются из свидетельства истории и души человеческой (анфропологические), другие -- из рассматривания мира (космологические), третьи -- из самого понятия о боге (онтологические) (стр. 82).
Во-первых, это несправедливо, потому что никогда такие доводы не приводились для доказательства единства божия. Они приводятся и приводились для доказательства бытия божия, и там они имеют место, -- и разобраны у Канта. А во-вторых, Кантом же и доказано, что ни одно из них не убедительно для разума.
Вот эти доказательства, как они представлены в богословии:
1) То, что все народы сохраняли понятие о едином боге.
Это несправедливо: сам писатель только что опровергал многобожников.
2) На согласии языческих писателей. .
Это тоже не может быть доказательством, так как не относится до всех языческих писателей.
( 3) На врожденной нам идее о .боге именно едином.
Это опять несправедливо, так как слова Тертуллиана, которые приводятся в подтверждение этого положения, сказаны о врожденности идеи о боге, а не о врожденности идеи об единстве божием.
Прислушайтесь, говорил Тертуллиан к язычникам, к свидетельству самой души вашей, которая, несмотря на темницу тела, на предрассудки и дурное воспитание, на свирепство страстей, на рабство ложным богам, когда возбудится как бы от пьянства или от глубокого сна, когда почувствует, так сказать, искру здоровья, невольно призывает имя единого истинного бога и вопиет: великий боже! благий боже! что бог даст! Таким образом, имя его находится в устах всех людей. Душа признает его за судию следующими словами: бог видит, надеюсь на бога, бог воздаст мне. О, свидетельство души по природе христианской (naturaliter christianae)! И, произнося эти слова, она обращает взоры свои не к капитолии, но к небу, ведая, что там чертог живого бога, что оттуда и от него сама она происходит (стр. 84).
Этим исчерпываются доказательства антропологические.
Вот доказательства космологические:
1) Мир один, и потому бог один.
Но почему мир один -- неизвестно.
2) В жизни мира -- порядок.
Если бы существовали многие правители мира, многие боги, естественно различные между собою, тогда не могло бы быть такого стройного течения и согласия в природе; напротив, всё пришло бы в беспорядок и обратилось в хаос; тогда каждый бог управлял бы своею частью, или и всем миром, по своей воле, по своим соображениям, и происходили бы непрестанные столкновения и борьба.
3) Для создания мира и управления им совершенно достаточно одного бога -- всемогущего и всеведущего: на что же все прочие боги? Они, очевидно, излишни (стр. 84 и 85).
Это доказательства космологические. Что это? Шутка злая?
Насмешка? Нет, это богословие, раскрытие богооткровенных истин.
Но это еще не всё. Вот доказательства онтологические:
1) По единодушному согласию всех людей, бог есть такое существо, выше и совершеннее которого нет и быть не может. Но высочайшее и совершеннейшее из всех существ возможно только одно: ибо, если бы существовали и другие, равные ему, в таком случае оно перестало бы уже быть высочайшим и совершеннейшим из всех, т. е. перестало бы быть богом (стр. 85).
2) Бог, как существо совершеннейшее, и есть вместе существо беспредельное и всё собою наполняющее. Теперь, если бы было много богов, каким образом сохранилась бы их беспредельность? Где существовал бы один, там, конечно, не мог бы существовать другой, ни третий, ни четвертый, ни все прочие (стр. 86).
Это второе доказательство есть очень плохой софизм, основанный на том, что богу приписывается пространство, чего нельзя делать, так как сказано, что бог есть существо беспредельное. И потому софизм этот ничего не доказывает, а только заставляет сомневаться в строгости и точности мысли св. отцов, именно Иоанна Дамаскина.
Первое же доказательство тем, что совершеннейшее и высочайшее существо может быть только одно,
