торопливо, за тот случай, когда он спас ей жизнь.
Ей сказали, что он намерен принять участие в революции. Но она знала, что революция кончилась; и теперь он не может быть ею занят. Должно быть, остался в Ирландии или в Англии. Но почему же он не приехал в Кент, в Семь Дубов? Ведь это всего час езды от Лондона!
Может быть, среди своих волнующих занятий, политических и военных, он забыл о ребенке, которого спас от гибели? Возможно, это всего лишь рядовой эпизод в его полной приключений жизни, недостойный того, чтобы его запоминать?
Но она его помнила; помнила с глубоким чувством признательности и долга – с чувством романтической благодарности, которое становилось все сильнее по мере того, как она оказывалась способной оценить его незаинтересованность.
Возможно, она была тем более благодарна, что благодетель не явился за получением награды. Она была достаточно взрослой, чтобы сознавать богатство и влиятельность своего отца. Простой авнатюрист ухватился бы за возможность воспользоваться этим. Капитан Мейнард не может быть простым авантюристом.
Ей доставляло удовольствие думать о том, что он джентльмен; но она печалилась, представляя себе, что никогда больше не увидит его.
Часто эти противоречивые мысли мелькали в сознании красивой девочки. И в тот момент они пришли к ней, когда она смотрела на Тюильри, не обращая внимания на происходящее внизу.
Думала она о прошлом, о сцене по ту сторону Атлантики, о многих мелких эпизодах на борту «кунарда»; и особенно о том случае, когда она повисла на веревке над гневными волнами и почувствовала, как ее охватывают сильные руки и уносят от их гнева. Из задумчивости ее вывел возглас служанки, которая с необычным возбуждением говорила:
– Смотрите! Смотрите туда, мисси Бланш! Арабы ведут пленника! Смотрите, они тащат его прямо под окнами! Бедняга! Что он сделал?
Бланш Вернон наклонилась с балкона и посмотрела на улицу внизу. Взгляд ее остановился на группе, на которую указывала Сабина.
Полдюжины зуавов с громкими возгласами и возбужденным жестами вели мужчину. Он был в гражданской одежде; стиль ее свидетельствовал, что это джентльмен, хотя она была в бесопрядке.
– Какой-нибудь политический противник, – подумала дочь дипломата, не очень разбирающаяся в современных событиях.
Но эта догадка тут же забылась: несмотря на беспорядок в одежде и унизительное положение этого человека девочка узнала в нем своего спасителя – именно он только что занимал ее мысли!
И он тоже увидел ее! Он высоко поднимал голову, глядя в небо, и увидел темнокожую женщину в белом тюрбане на голове и рядом с ней девушку, сверкающую, как девственное солнце.
Но у него не было времени поздороваться с ней. И никакой возможности, потому что руки его были в оковах!
Через мгновение он оказался под балконом лицом к болтающим обезьянам, которые тащили его.
Но он услышал голос у себя над головой, мягкий сладкий голос, перекрывший крики и проклятия:
– Я приду к вам! Приду!
Глава XXXV
К тюрьме
– Я приду к вам! Приду!
Верная своему обещанию, Бланш Вернон вернулась к себе в комнату; торопливо схватив плащ и шляпу, она направилась к лестнице.
– Вы с ума сошли, мисса! – кричала мулатка, вставая в дверях с намерением помешать ей. – Что скажет ваш отец? Там снаружи опасно. Ради любви дорогого Иисуса, мисси Бланш, не думайте выходить на улицы!
– Опасности нет. Даже если есть, мне все равно. Уйди с дороги, Сэбби, или я опоздаю! Уйди, говорю тебе!
– О, масса Фримен! – обратилась Сабина к слуге, который, услышав возбужденный диалог, вышел из прихожей. – Вы видите, что собирается делать ваша молодая хозяйка?
– В чем дело, мисс Бланш?
– Ни в чем, Фримен: Сабина поднимает шум из-за пустяка. Я только хочу найти папу. Кто-нибудь из вас собирается помешать мне?
Эти слова были произнесены тоном, который слуги английской аристократии привыкли уважать; и Бланш Вернон, хоть еще и ребенок, привыкла к их повиновению.
Прежде чем Фримен смог ответить, она вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице.
Сабина бросилась за ней. Она больше не пыталась ей помешать – хотела только сопровождать хозяйку. Шляпка Сабине не нужна. Белый тюрбан был ее постоянным головным убором – и в доме и вне его.
Фримен, сватив шляпу, последовал за ними.
Выйдя на улицу, девушка ни на мгновение не остановилась: она сразу повернула в том направлении, куда увели пленника.
По-прежнему группами проходили отряды, возбужденно шли горожане, то в одну сторону, то в другую. По широкой мостовой и в саду Тюильри скакали драгуны; во дворе Тюильри за железной изгородью было полно людей в мундирах.
Слышались громкие возгласы, раскатистый бой барабанов и резкие звуки труб.
Дальше, в направлении бульваров, раздавался постоянный треск; девушка знала, что это мушкетный огонь, который смешивается с гулом канонады.
Она не знала, что все это означает. На улицах Парижа и вокруг Тюильри всегда много солдат. Марширующие отряды, бой барабанов, звуки труб и стрельба – здесь повседневное событие; ибо почти ежедневно происходят парады и военные упражнения.
Сегодня только солдаты кажутся более возбужденными, они более грубо ведут себя по отношению к прохожим, а те с испуганным видом быстро уходят. Несколько человек бегут словно в поисках убежища. Девушка заметила это, но не обратила внимания. Она быстро шла вперед, Сабина рядом, Фримен несколько позади.
Бланш разглядывала тротуары, как будто кого-то искала. Она рассматривала толпу в поисках ярких мундиров зуавов.
Наконец она издала восклицание, свидетельствовавшее, что наконец нашла. В ста ярдах впереди видна была группа в восточных костюмах. В середине шел человек в гражданском, явно пленник. Это был тот, кто заставил ее пуститься в такое опасное путешествие.
Неожиданно группа свернула с улицы и провела пленника в ворота, которые охранялись часовыми и были окружены множеством солдат, тоже зуавов.
– Мсье! – Бланш остановилась перед воротами и обратилась к одному из солдат. – Почему этого джентльмена арестовали?
Она говорила по-французски, и солдат без труда ее понял.
– Хо-хо! – насмешливо ответил он, шутливо отдав честь и наклонившись так, что его волосатое лицо едва не коснулось ее розовых щек. – Моя красивая белая голубка с золотыми волосами, о каком джентльмене вы спрашиваете?
– О том, которого провели сюда.
И она указала на закрытые ворота.
– Parbleu! Малышка, такого описания недостаточно.За последние полчаса сюда их провели два десятка – и все джентльмены, я думаю. По крайней мере леди среди них не было.
– Я спрашиваю о самом последнем. С тех пор никого не было.
– О последнем? О последнем. Сейчас подумаю. Наверно, его взяли по той же причине, что и остальных.
– А какая это причина, мсье?
– Par dieu! (Клянусь богом, фр. – Прим. перев.) Не могу сказать, мое солнышко! А почему он вас так
